Для Фазиля (в святом крещении Василия) Давид оглы Ирзабекова русский язык стал не просто родным и сферой профессиональной деятельности, а сакральным зеркалом, в котором он рассмотрел великий народ. В своей книге «Тайна русского слова», рекомендованной для чтения в средних классах общеобразовательной школы, Василий Давидович Ирзабеков раскрыл настоящие сокровища «великого и могучего», мимо которых многие из нас проходят безразлично. О том, почему важно хранить чистоту языка, какую роль язык играет сегодня, почему люди должны ему служить, Василий Давидович Ирзабеков рассказывает сайту «Православие.Ru».

***

– Василий Давидович, сегодня русский язык такой же великий и могучий, как он был раньше?

– Конечно, он всегда был и есть такой. С годами к человеку приходит понимание, что с языком на самом деле ничего не происходит. Все изменения происходят с нами, носителями языка. Язык – это такое сакральное зеркало, в котором в каждый момент истории отражаются вся нация и каждый из нас. Еще язык – это имя Бога, как мы читаем в Евангелии: «В начале было Слово», то есть Христос.

Я сам год от года милостью Божией меняюсь. И если раньше, заканчивая лекцию, обращался к своим слушателям независимо от того, какая это была аудитория – школьники, студенты, заключенные, больные, – с призывом защищать и беречь язык, спасать его, то с годами понимаешь, что это он, язык, нас спасает и сберегает. А еще сохраняет нацию и веру. А мы должны служить языку.

– Каким образом?

– Не предавать его. Блюсти чистоту собственной души, а через это чистоту языка. Потому что на том суде, который ожидает всех – и верующих, и неверующих, речь будет идти о сохранности души. И оказывается, что ее чистота неразрывно связана с чистотой языка. И когда в нас звучит чистый язык – это отражение нашей души. Словарный запас отдельно взятого человека тоже замечательный показатель личности человека. Словарный запас А.С. Пушкина составляет 313 тысяч слов, а у М.Ю. Лермонтова – 326 тысяч слов!

– Но мы ведь не знаем, какой словарный запас был у святых, многие из которых были молчальниками. Но они же тоже личности с большой буквы!

– Я тоже задавал себе этот вопрос. Увы, мы часто воспринимаем язык как устную речь. Если святые не произносили слов, то это не значит, что у них внутри не звучала речь. А молитвы? Просто мы не слышим эту речь. Разве глухонемые люди не являются носителями языка?

В силу того, что я принял веру в зрелом возрасте, я часто обращаю внимание на такие вещи, которые другим кажутся привычными. Можно слышать, а можно расслышать. В одной из молитв, обращенных к Богородице, есть такие слова: «Яко Начальника тишины родила еси». Когда я впервые расслышал это, то остановился пораженный. В начале Евангелия от Иоанна Бог именуется «Словом», а тут – «Начальником тишины». Как это состыковывается? Так вот, святые приуготовляют себя к этой Божественной тишине. Просто мы, убогие, часто воспринимаем тишину – даже есть выражение «зловещая тишина» – как смятение, если вдруг на какое-то время перестает звучать телевизор или радио. Точно так же, как моряки боятся на море штиля, потому что он бывает перед грозой. А природа такого восприятия в том, что у нас нет внутренней культуры постоянного рассмотрения сердца, нет вот этого внутреннего непрерывного диалога с Богом. Безмолвие – это божественная тишина. Вот этот феномен, когда человек постоянно с Богом. Но мы утрачиваем это состояние, отсюда и появляются такие речевые обороты, как «я не в духе». А почему ты не в духе? Да вот с утра по телефону поговорил, а чай остыл за это время, а потом вода в душе не такая была… Бред! Для святых быть в духе – это нормальное состояние. А мы швыряемся такими словами и девальвируем высокие понятия.

– Как язык определяет менталитет отдельного человека и нации?

– Я подниму этот вопрос выше: язык не только определяет менталитет нации, в нем заложен код этой нации, ее «путевка». Простите за грубую, но доходчивую аналогию. Водителю выписывают путевой лист, но он может поехать халтурить «налево». В языке заложен вектор развития народа. Русский язык в этом плане совершенно удивителен. Безбожных языков нет, но в мире полно безбожных людей, которые могут быть даже лауреатами Нобелевской премии, выдающимися писателями, абсолютно при этом не осознавая, что этот талант им дал Бог. Святые говорят, что талант – это поручение от Бога.

К примеру, я считаю М. Горького талантливым писателем, а мне возражают, что у него вот такие произведения. Мой ответ: и такие, и иные, не вы будете отвечать за них, а он. Каждый язык дан Богом. Вот есть племена, у которых язык состоит из 400 слов. С нашей точки зрения, это убожество, а для них «выше крыши», потому что там есть все, что необходимо для их жизни. Но поразительно не это, а то, что даже в таком скудном языке есть понятие Бога.

Мой родной азербайджанский язык соткан из Ветхого завета, а русский язык – из Нового Завета. И вот главный вопрос отсюда, оправдает ли нация тот вектор, который ей определен? Мы понимаем, что русские сегодня – это суперэтнос. Но если понятие «русский» замыкается только как биологическое, то это тупиковый путь. О чем тогда говорить? Почему первый и самый лучший толковый словарь живого великорусского языка был создан Владимиром Ивановичем Далем, у которого не было ни капли русской крови? Не случайно «русский» – единственное название национальности в нашем языке, отвечающее на вопрос «какой?», все остальные отвечают на вопрос «кто?».

– Что за процесс происходит, когда носители языка перестают его уважать, начинают его засорять?

– Это всегда неизбежно связано с искажением души народа. Посмотрите, кто так разговаривает! Для меня, как и для многих людей, символом русского интеллигента в чеховском понимании является Дмитрий Сергеевич Лихачев. А.П. Чехов написал, что интеллигентному человеку бывает стыдно даже перед собакой. Вы можете представить Лихачева матерящимся? А он, между прочим, в Соловках сидел. Вот ушел этот человек, и образовалась пустота.

Мне много пишут. Одна женщина написала про свою соседку, которая полжизни просидела в лагерях, но никогда не ругалась матом. Для нее удержаться от сквернословия, сохранить чистым язык было способом не опуститься, сберечь душу. Всегда важен прецедент: один раз – и покатился.

Я не случайно привел в пример Лихачева. Вот Толстой Лев Николаевич, которого очень люблю и жалею. Не мое дело предавать его анафеме. Он сам отделил себя от Церкви, а не она его от себя. У него есть разные произведения: и «Крейцерова соната», и «Война и мир», и «Севастопольские рассказы». Писатель – это зеркало. Толстому поклонялись миллионы русских людей. К.П. Победоносцев в письме С.А. Рачинскому писал, что вся интеллигенция поклоняется Толстому. Не Христу! Как в такой ситуации могла не случиться революция, когда вся нация поклонялась не Христу с его 2000-летней историей на Земле, когда была нарушена заповедь «не сотвори себе кумира»? Поэтому когда Ленин говорил, что «Толстой – зеркало русской революции», то он не просто имел в виду, что он ее предтеча, сделал все, чтобы она случилась. Вот какую силу имеет слово. Чуть-чуть скажи Толстой по-другому, и вектор изменился бы. Вот почему такая большая ответственность лежит на писателях.

Горький в юности очень хотел с Толстым встретиться. Он приехал в Ясную поляну. И вот встреча Горького, который хоть и вышел из низов общества, но всегда преклонялся перед культурой, и графа Толстого. Горькому после нескольких минут этой встречи захотелось убежать, потому что Толстой ругался матом. Рассказывал грязные, похабные анекдоты. Горький, которого этим было не удивить, пишет, что был глубоко оскорблен тем, что Толстой думал, что он не знает другого языка. Вот еще одна интересная функция языка: как я к тебе отношусь, так я с тобой и разговариваю.

Мне много пришлось общаться с богемой. Среди людей искусства, конечно, есть воцерковленные люди, но их все же мало. Когда я в молодости только начинал трудиться, первой моей работой была должность помощника режиссера на телевидении. Я был шокирован, что люди искусства разговаривают, как граф Толстой говорил с Горьким. Потому что вся интеллигенция поклоняется Толстому.

– До сих пор?

– Надо понять период, когда закладывалась нынешняя интеллигенция – еще во времена Толстого. И такое поведение считалось хорошей манерой.

Речь человека – это показатель его истинной культуры. Сегодня утрачен первоначальный смысл слова «культура», а это все-таки миссия. Поэтому когда человек приходит в православный храм, то самую высокую культуру он видит там, потому что там самая высокая миссия.

– Почему раньше носителем языка были книги, и советские люди считались самыми читающими в мире, а сегодня носителем языка является телевизор, откуда ругаются матом?

– Раньше был «железный занавес», который, по сути, был санитарным кордоном. Какие-то вещи не проникали в страну, но и зараза не проникала. А зараза она и есть зараза: есть духовная, есть микробная. Сегодня люди уже боятся селиться в дома, где живут выходцы из Средней Азии, потому что отмечены случаи полиомиелита.

Я не могу согласиться с той небольшой частью православных людей, которые предают телевидение анафеме. Если мы предаем телевидение анафеме, то уподобляемся пензенским затворникам, которые «спасались» под землей. Давайте представим, что какая-то часть православных перестанет смотреть телевизор. Какая это часть? Ничтожная. Я православный, но я смотрю телевизор, и работа моя связана с телевидением. То, что люди во всем мире перестали читать, надо принять как факт. Это данность. И есть понятие картинки, которая востребована. В одиночку не спасаются, поэтому есть только один выход – исправлять телевидение. Телевизор должен стать миссионером и катехизатором. И если несколько лет назад это могло было быть только благими пожеланиями, то сегодня уже есть несколько подобных телеканалов. Вот уже год лично я сотрудничаю с телеканалом «Радость моя», где вышел цикл моих телепередач. Канал вещает 24 часа в сутки, названием взяты слова преподобного Серафима Саровского. Канал существует уже три года, намеренно не называя себя православным, чтобы быть «ловцом человеков». Зайдите к ним на сайт и увидите такой информационный поток! У них большая география и широкая аудитория. Вот пример хорошего телеканала. А есть еще телеканалы «Союз», «Спас». И работать на таком телеканале очень трудно, потому что есть соревновательность между коммерческими каналами, и надо держать планку.

– Слову сегодня очень тяжело конкурировать с картинкой?

– Картинка сегодня занимает очень важное место в нашей жизни. Детский психолог рассказывала мне поразительную историю про один эксперимент. Маленьким детям, нашим, не за границей, предложили на выбор смотреть сказку или мультфильмы без звука или же, наоборот, слушать их без изображения. Догадываетесь, какой был результат? Большинство детей потребовало картинку. Секрет прост: когда мы слышим незнакомый текст, у нас начинает усиленно работать воображение. Это труд, к которому мы привыкли и не замечаем. А мозг нынешних детей не хочет трудиться. Я уже не говорю про клиповое мышление.

Я специально смотрю эти «поганые» фильмы, потому что встречаюсь с невоцерковленными школьниками и студентами – той аудиторией, куда не каждый любит ходить: это все равно что в клетку с тиграми зайти, но это наши «тигры». Они тебя пробуют на зубок, но к ним не надо спускаться, как Заратустра, с высоких гор. Или как Г. Флобер, считавший, что писатель должен жить в башне из слоновой кости. Если так, то тебя не примут, и никакого диалога не получится. Я должен понимать, чем они живут, что считают искусством.

– Каково с молодежью общаться?

– Радостно. Они со мной говорят на другом языке и сами потом это чувствуют. Моя задача – показать им самих себя. В жизни бывают добрые слова, которые никогда не забываешь. Такими для меня были слова знакомого, который вместе с сыном работает на оптовом книжном складе. Он благодарил меня за мою книгу «Тайна русского слова» и рассказал, как она «работает». Его сын, которому года 22, увидел у него эту книгу и попросил почитать. Через какое-то время знакомый услышал, как сын одергивает своих товарищей, которые сквернословили, объяснив им, что такое мат.

– Почему так получается, что слова начинают терять свой смысл?

– Я разверну этот вопрос на 180 градусов. Как я это услышал? Почему это случилось? Потому что я в храм пришел. Вот этот русский язык, о котором я говорю в своих передачах, как Евангелие – я услышал в храме. И был поражен. Я услышал другие смыслы, подлинные смыслы. Не сразу это случилось: надо было научиться ходить в храм, стать из захожанина прихожанином. Я стал замечать такие вещи, которые замечают, как оказалось, не все.

Для меня важна еще одна сторона этого вопроса. Я долго недоумевал, что такое имя? Еще я был поражен тем, что Бог называет Адама. Кстати, по-азербайджански слово «Адам» значит «человек». Как пишет Иоанн Златоуст, Адам – это производное от Эдема, сада, земли. Чтобы он помнил, что из земли, и не возгордился. Поразило меня, что Бог, Который все создал, не назвал животных. Называл Адам по его повелению. Как пишет в своем трактате отец Павел Флоренский, дача имени – это символ власти. Родители дают имя ребенку, и очевидно, что они властвуют над ним. И Господь возжелал, чтобы человек все полюбил, а это возможно только будучи хозяином всего. Это, выражаясь современным языком, очень «экологичное» решение. Вот страстотерпец Николай II в своей анкете в графе «Род занятий» написал: «Хозяин земли русской». Просто у нас очень извратилось это понятие, и хозяин – это тот, кто стоит, растопырив ноги и уперев руки в бок. Ничего подобного! Хозяин – это крест. Если я хозяин стада, и началась буря, то не смогу спать спокойно, пока не спасу стадо. Поэтому человек не только наследует землю, но и через наречение имен тварям должен был полюбить ее.

Вы знаете, что в русских богослужебных текстах нет слова «счастье»: ни в одной молитве, ни в тексте евхаристии, ни в акафистах? Часто встречается «радость», а «счастья» нет. А в миру все друг другу желают счастья.

– А почему все хотят быть счастливыми, а не радостными?

– Потому что часто не понимаем, что такое счастье. Я тоже опешил: как, Церковь против счастья? Но, как говорил Козьма Прутков, зри в корень. У меня были давние догадки, мы еще об этом много говорили с отцом. Еще в детстве я слышал, что счастье – это «сейчас есть». Почему об этом и в храме не говорят, потому что счастье – это пожелание земного благополучия. А храм – это дом вечности, в котором не уместно говорить о земном.

Отец и мой дед, который окончил царскую гимназию, лучше меня говорили по-русски. Мой язык очень пострадал из-за того, что я много лет учил русскому языку иностранных студентов. Вы не представляете, какое это понижение речи!

– Как иностранцы меняются, когда начинают учить русский язык?

– Они становятся русскими, у них нередко появляются русские жены. Они возвращаются, скажем, к себе в Нигерию и говорят, что они там русские, им там борща не хватает. Вы посмотрите на евреев, которые уехали в Израиль. Они жалуются, что, пока жили в Советском Союзе, к ним относились как к евреям; когда эмигрировали, то стали для «своих» русскими. Вообще это отдельная большая тема. Но очень интересно быть русским. Вы посмотрите на генеалогию Толстого, Пушкина, Лермонтова. Шотландцы называют последнего Лермонт, а в Аддис-Абебе стоит памятник Пушкину как «великому африканскому поэту».

– А чем для нас чревата тенденция следования западной моде называть человека просто по имени, а не так, как у нас принято – по имени-отчеству?

– Меня это очень заботит. У нас никогда так не называли раньше людей. Это духовное холуйство – под копирку. А копия – это всегда копия. Вот я приведу в пример атаманов. Есть Пугачев, есть Разин, а есть Ермак. Обратите внимание: первый либо просто Пугачев, либо Емельян, либо Емелька; Разин – это Стенька. Единственный, которого народ называет по имени-отчеству – это Ермак Тимофеевич. Отчество связывает человека с отечеством. Кто из них любил отечество по-настоящему? Народное самосознание четко определило, кто пекся, прирастив его Сибирью, а кто хотел растащить его. Здесь что-то на мистическом уровне.

Когда говоришь о языке, то замечаешь много сакральных вещей. Отчество – это привилегия. Это было очень хорошо заметно в сословной России. Как называли крепостных? Ванька, Парашка, Машка, а не Маша и Ваня. Мне так обидно, что в современной России люди называют друг друга, как крепостных: Димон, Вован и т.д. Огрубление этих имен похоже на лагерный жаргон, который романтизируют. А если ты хочешь привить порок, то для этого его нужно именно романтизировать.

Все, что приходит к нам с Запада, – это возвращение наших явлений. Кто был родоначальником хиппи? Горький, который так талантливо романтизировал босячество. И сексуальную революцию придумал не Запад, а член советского правительства Александра Коллонтай, которая говорила, что половые чувства так же естественны, как желание пить и есть. Нынешняя молодежь, к сожалению, не знает этого, потому что кругозор ее очень сузился.

Что удивительного в России? Она приводит в движение весь мир, питает его своими соками.

Слово Митрополита Минского и Слуцкого Филарета, Патриаршего Экзарха всея Беларуси на дневном заседании XIV Рождественских чтений

Ваше Святейшество, Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, досточтимые отцы, братия и сестры, участники и организаторы очередных международных Рождественских образовательных чтений!

Тема нынешнего заседания весьма обширна, ибо содержит в себе выражение важнейшей церковной задачи, которая поставлена перед Святой Церковью ее Создателем и Главою.

 

Воспитание личности — это воистину вечный вопрос и вечная проблема в мире людей. Поэтому мне хотелось бы подробнее остановиться именно на первой части нашей темы: ведь для вечных вопросов любой исторический период — это современность.

Наряду с Церковью, жизненную важность темы воспитания личности сознает также и светское общество, и государство. А потому удивительным кажется отсутствие в светской литературе ясных определений того, что же такое личность и что представляет собой процесс ее воспитания.

Пытаясь дать определение понятию «воспитание», научные книги пользуются такими словами, как «воздействие», «влияние» и даже «внушение». Но уже первого впечатления вполне достаточно, чтобы почувствовать, что субъект воспитания рассматривается как нечто подопытное, подчиненное. И самое опасное состоит в том, что при подобном подходе воспитуемый оказывается априори пассивным объектом.

Но ведь речь идет о человеке! Более того: предметом воспитания является самое важное в человеческом существе, а именно — его уникальная личность. Но ясности нет и в том, что же такое личность с точки зрения секулярного интеллекта.

Определения личности встречаются, но и они чаще всего робки и невнятны. Например, это «человек как носитель каких-то свойств» или «субъект отношений и сознательной деятельности», а то и вовсе «устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества»... книжные определения нашего предмета.

Но как же эту совершенно абстрактную сущность можно воспитывать, то есть пытаться на нее «воздействовать», «влиять» или что-то ей «внушать»!

Желая хоть сколько-нибудь продвинуться в своем направлении, мы должны восстановить в индивидуальном и общественном сознании истину о высокой ценности слов, а значит и ценности того, что эти слова выражают.

Нет христианина, который не знал бы, что «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1: 1) и что «от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12: 36). Известно и то, что первое послушание первозданного человека было связано со словами, которые он произносил, давая имена всему сотворенному.

...И Сам Творец снисшел, повествует Писание, «чтобы видеть, как он назовет их... как наречет человек всякую душу живую» (Быт. 2: 19).

Между тем, слова сами дают нам ключи для понимания их глубинной сути. Питание и воспитание в русском языке — слова однокоренные и по сути однозначные. Например, библейский пророк Варух пользуется именно этими понятиями, когда укоряет своих беззаконных современников: «Вы забыли питающего вас вечного Бога, а также огорчили и воспитавший вас Иерусалим» (Вар 4: 8). Итак, Господь питает, а святыня воспитывает, то есть сопровождает Божественное Таинство, способствует принятию его человеком, восполняет земными ценностями небесный дар и преподает его в совершенной полноте.

Таков принцип Божественной педагогики. Раскрывается она на самом доступном для каждого христианина уровне в прошениях Молитвы Господней. «Хлеб наш насущный даждъ нам днесь», — то есть, «напитай нас»; «и остави нам долги наша... и не введи нас во искушение, но избави от лукаваго», — то есть, «воспитай нас», Отче наш!

Заметим, что в упомянутом обличении пророк Варух обращается именно к личности окружающих его людей, а не к «субъектам отношений» или к «системам социально значимых черт», как их именует всё та же книжность. Вообще каждый библейский призыв к покаянию и к праведной жизни основывается на общем методологическом принципе, который я попробую сформулировать так: единственный для человека способ улучшить качество своей личности и выправить искривления своей жизни состоит в деятельном воспоминании о своем достоинстве хранителя образа и подобия Божия. По выражению одного иудейского религиозного писателя, самое страшное, что может сделать людям диавол, это заставить нас забыть, что мы Царские дети (цит. по: Епископ Каллист (Уэр). Внутреннее царство. Киев, 2004).

Поэтому нам так важно с раннего возраста прививать подрастающему поколению верное понимание того, что такое честь и достоинство человека и христианина и чем они отличаются от эгоизма и гордыни. Но для этого сами воспитатели     должны    ясно    различать     смысл     этих     понятий     и    их взаимоисключающую природу.

 

поприща пастуха и воина, беженца и царя, музыканта и поэта, кающегося грешника и богослова (Пс. 110: 10).

«Начало мудрости — страх Господень, и познание Святаго —разум», — вторит ему его сын — царь, богомолец, мудрец, богатейший правитель и... тоже кающийся грешник и богослов (Притч. 9: 10).

Но задолго до них прозвучали в скинии собрания слова простой бедной женщины, скорбящей о своем бесплодии: «Да не хвалится мудрый мудростью своею, и да не хвалится сильный силою своею, и да не хвалится богатый богатством своим, но желающий хвалиться да хвалится тем, что разумеет и знает Господа» (1 Цар. 2: 10).

Наша цель и призвание, наша воспитательная миссия и святой долг состоят в том, чтобы содействовать воплощению этих слов в жизнь нашими отцами и детьми, братьями и сестрами, а также и нами самими в нынешнее время, пока оно у нас еще есть.

Благодарю за внимание.

 

+ФИЛАРЕТ,

Митрополит Минский и Слуцкий,

Патриарший Экзарх всея Беларуси.

 

30 января 2006 г.,

Москва

В наше время многие искренние христиане задаются вопросом о том, как выбрать себе подлинного духовного наставника и по каким признакам надлежит искать духовника, чтобы не ошибиться при выборе?

Вот как об этом пишут великие наставники «Добротолюбия» преподобные Каллист и Игнатий Ксанфопулы: «Со всем усердием взыщи и постарайся найти себе руководителя непрелестного (непрелестность его да будет в представлении им в подтверждение того, что говорит, свидетельства из Божественного Писания), духоносного, ведущего жизнь, сообразную со своими словами, смиренного в мудровании о себе, во всем добронравного[1].

Именно таким подлинным пастырем и был почивший четыре года назад архимандрит Иоанн (Крестьянкин; 1910–2006). Чувствуя это, тысячи людей со всех уголков России и даже других стран тянулись к нему, а вернее сказать, Бог приводил жаждущих духовного совета к тому, кто действительно мог дать таковой и помочь всякому.

Удивительная жизнь и судьба архимандрита Иоанна оказалась такова, что, можно сказать, он в себе самом являл неповрежденное преемство Священного Предания в Русской Православной Церкви, ее единство от дореволюционных времен до нынешних. Он начал церковное служение еще в царские времена: уже в 6 лет, то есть в 1916 году, стал алтарничать при храме святого пророка Илии на Песках в городе Орле. В юности помогал на службе священномученику Серафиму (Остроумову). В 1923 году в московском Донском монастыре встретился со Святейшим Патриархом Тихоном и получил от него благословение. В конце Великой Отечественной войны он становится одним из тех мирян, которые восполнили сильно поредевшие во время гонений ряды священников. Знакомый со многими исповедниками и мучениками, отец Иоанн и сам сподобился исповеднического венца: с 1950 по 1955 год он пребывал в заключении за веру. В 1966 году принял монашеский постриг и стал насельником Псково-Печерской обители – единственного монастыря Русской Церкви, не закрывавшегося в советское время. Впоследствии активно участвовал в деле возрождения церковной жизни после падения безбожной власти, оказывая духовную помощь множеству монахов, священников и мирян. Старец высказывался и по болезненным вопросам, смущавшим умы многих православных – таковым является его знаменитое обращение 2001 года по вопросу отношения к ИНН. [2] Почил он 5 февраля 2006 года, завершив свое почти 90-летнее служение Церкви Христовой.

Как говорят насельники Псково-Печерского монастыря, «мы понимаем, что жили при живом святом, который был одновременно очень доступным, простым, любвеобильным, смиренным. Батюшка всегда подбадривал, утешал. У батюшки все дела соответствовали словам… Он был совершенно живой, деятельный, все время ликующий, пасхальный [3]. Многие свидетельствуют о том, что отец Иоанн обладал явными дарами Божиими, был прозорлив. Например, архимандрит Афанасий (Культинов), служивший с батюшкой еще в советские годы, рассказывал: «[Однажды] нападения на меня начались, другие помыслы: “Не спасешься… Погибнешь…” – и все такое прочее. Он подходит ко мне и говорит: “Сам спасешься, и семья спасется!” – прямо на помыслы ответил»[4].  Известно много таких рассказов, равно как и свидетельств о чудесных исцелениях по молитвам старца и о других знамениях.

Но все-таки большинство тех, кто ехал к нему в Печоры, ехали не ради чудес.

Люди, которым посчастливилось пообщаться с отцом Иоанном, говорят, что даже само его присутствие изгоняло из душ пришедших уныние и тоску, привнося радость, бодрость и одухотворенность. Те, кому довелось оказаться рядом с ним, чувствовали, что их внутреннее состояние меняется, преображается. Об этом свидетельствуют самые разные люди, не знакомые друг с другом, а значит, за их словами скрывается что-то большее, чем личные эмоции. Им было хорошо с отцом Иоанном именно потому, что отец Иоанн был со Христом, и это давало ему силы жить по заповеди апостольской: «Радуйтесь всегда о Господе» (Фил. 4: 4).

Многие отмечали удивительную тактичность в его манере общения с людьми. В нем не было и тени той барской властности и упоения чужим вниманием, которое свойственно многим из тех, кто пытается разыгрывать из себя старцев, не будучи таковыми на деле. Отец Иоанн никогда не диктовал и не заставлял слушать своих духовных советов, потому что желал не навязывать свою волю приходящим, а учить их искать волю Божию, что невозможно без доверия Богу как всеведущему, всемогущему и благому Промыслителю.

Указывая на эту истину, отец Иоанн напоминал: «Дорогие мои, миром правит Промысл Божий, а не мы, смертные люди… У Бога нет забытых людей, и Промысл Божий зрит на всех. И миром правит Бог, только Бог и никто другой… Дорогие мои, чадца Божии, верьте Богу, доверяйтесь Ему! Примите все в жизни: и радость и безотрадность, и благоденствие и злоденствие – как милость и истину путей Господних, и ничего не бойтесь в жизни, кроме греха» [5] «случайностей в жизни нет и быть не может, Бог-Промыслитель правит миром, и каждое обстоятельство имеет высший духовный смысл и даровано Богом для исполнения этой вечной цели – для познания Бога» [6]

Упомянутая выше проблема поиска и обретения духовного наставника во многом связана с тем, что иногда даже воцерковленные люди не вполне ясно и правильно представляют, кем именно должен быть духовный отец и каковы должны быть их с ним отношения.

Распространилась практика называть духовником просто священника, у которого регулярно исповедуешься и который может тебя даже по имени не помнить или если и помнить, то общаться лишь двумя-тремя фразами в порядке общей очереди. Предостерегая от поспешности в выборе, архимандрит Иоанн говорил: «Не спешите кого-то одного называть своим духовником»[7].

Отец Иоанн называл духовничество одним из сокровищ, данных Господом Церкви, которое не оскудеет в ней до конца времен. «Назначение духовничества – взращивать и возделывать то семя жизни, которое даровано душе человека Господом, оберегать его на неведомых стезях духовной жизни, быть путеводителем, примирять человека с Богом благодатными силами таинств. Духовничество – отцовство, когда в муках рождения духовник освобождает от пут греха и от неведения в человеке тот образ Божий, который ему дан, и указывает путь к подобию» [8].

Духовный наставник – это человек, который опытно прошел путь духовной жизни и может, как путеводитель, провести свое чадо по нему. Принципы, по которым можно определить такого человека, указаны, как мы помним, в приведенных выше словах преподобных Каллиста и Игнатия Ксанфопулов и явлены в жизни самого отца Иоанна. Священника, который бы вполне этим принципам соответствовал, найти бывает не всегда легко, и это напоминает о той истине, что обретение духовного наставника – это не «естественное право всякого верующего», а дар Божий, который надо вымаливать. Поэтому отец Иоанн и советует в своих письмах: «Продолжайте молиться о даровании вам духовного отца» [9].

Одну из распространенных и опасных ошибок в отношении к духовнику архимандрит Иоанн видел в стремлении переложить на духовника весь груз своих жизненных решений. Предупреждения об этом нередко встречаются в его письмах.

«Духовник не может жить за вас, этого никогда не было и не будет… Разве родной отец живет за свое чадо? Так и духовный отец только помощник, советник и молитвенник ваш, дающий благословение на обдуманное вами предложение» [10].

«Письмо ваше я получил, но решать ваши семейные проблемы не буду, потому что вы решите с вашим супругом сами. И даже духовник ваш призван благословлять вами продуманные решения, а не сам произвольно диктовать своим чадам тот или иной шаг… Вдумайтесь в личный пример в ваших отношениях с духовником. Сделайте вывод. Ибо надлом в отношениях происходит из-за того, что вы пытаетесь заставить вашего духовника жить и думать за вас. И он, по вашему требованию, берется за то, что делать не должен. И Господь посрамляет и ваши надежды, и его усилия. А результат каков – сами знаете» [11].

Другой столь же распространенной ошибкой в отношениях к духовнику является недоверие ему, которое делает невозможным для человека получение пользы от наличия духовного отца, ибо «покров чада [при духовной борьбе] – в доверии духовнику и в сознании своей греховности и в недоверии себе» [12].  Выше отец Иоанн сравнивал духовника с путеводителем, то есть проводником по тем стезям, которые сам человек не знает. Как ведомый доверяет проводнику (идти туда, значит, идти туда; остановиться на ночевку здесь, значит, здесь; эту воду не пить, значит, не пить), так и духовное чадо должно полностью доверять духовному отцу. Если путник перестает доверять проводнику и начинает своевольничать и не слушать его указаний, то он сбивается с пути, рискует вконец заблудиться и погибнуть. От такого недоверия и самочиния предостерегает отец Иоанн в своих письмах.

«Так не делается – спрашивать совета и благословения у всех духовников подряд… Божие благословение тебе определило духовным отцом отца 3. Вот и не ищи самочинно других в советчики! Иначе будут искушения и раздвоишься. Цель одна, а путей много. Все нужное на потребу душе даст тебе твой духовный отец» [13].

«Прости великодушно, но я не вижу необходимости вставать своими советами между тобой и твоим духовным отцом. Благо не в совете со многими, но во многом совете с одним. Господь даровал тебе духовного отца – ему и подклони свою выю, и его советы принимай без обсуждения. А если молчит в ответ на вопрос, то терпи и жди – ответ придет по молитве духовного отца» [14].

Отец Иоанн в своих наставлениях сумел указать на наиболее существенные соблазны, встающие перед православным человеком в наше время.

Он много говорил об эгоистичной «игре в духовную жизнь», происходящей от нежелания вести подлинную духовную жизнь, неразрывно связанную с трудом над собой и самоотречением. Отец Иоанн говорил про те «самодельные кресты», когда человек отвергает данный ему Господом путь ко спасению – не хочет нести крест кормильца многодетной семьи или ухаживать за больными родителями, но выдумывает для себя в горделивом мудровании особую «духовную» жизнь [15].

Одной семье, желавшей продать квартиру в городе и купить дом вблизи монастыря, он пишет: «Вы только-только начали вступать на путь христианского осмысления жизни, так не уклоняйтесь в самость и эгоизм с самого начала. И еще: не забывайте, что сами мы, преследуя самые благие цели, ничего доброго сделать не можем. А спрятаться от рода человеческого теперь невозможно нигде, как только в сердце своем, воздвигнув престол живому Богу. Вот цель. Помыслы о Соловках оставьте совсем. Вы – люди семейные, и живите по-новому, жизнью, благословенной вам Господом. Не мните вносить в свою жизнь элементы монашеского делания» [16].

Старец определенно высказывался и о многих других нынешних соблазнах. Иерей Александр Тихонов рассказывал, что на вопрос об экуменизме отец Иоанн ответил: «Ни-ни! Сохрани Господь и помилуй!» [17]. Архимандрит Тихон (Шевкунов) засвидетельствовал, что в отношении тех, кого сейчас часто называют модернистами и порой сравнивают с обновленцами, отец Иоанн сказал: «Если мы не разорим это движение, они разорят Церковь» [18].  Одной жене священника, увлекавшейся сектантством и их кажущейся праведностью, отец Иоанн писал: «Насчет сектантов не обольщайтесь: все прекрасно, кроме спасения души, да и так ли прекрасно?» [19].

Еще одним гибельным соблазном для многих православных является недоверие Церкви, о котором писал отец Иоанн: «Сейчас очень многие сами только-только входят в Церковь, а спасаться начинают не со своего исправления, но с критики Церкви. Знайте, что без Церкви спасения нет, и кормчий ее Сам Господь. И Он лучше знает, как и кем ее вести по бурному житейскому морю. Вот и будьте в Церкви Русской Православной, управляемой каноническим патриархом, и спасетесь, если жить будете, трудясь в исполнении заповедей Божиих.

Кто после найденной истины доискивается чего-то еще, тот ищет лжи. Вы – в Православной Церкви, которая есть столп и утверждение истины и в сокровищницах которой истина хранится и преподается устами Божиих иереев… Вот наше оружие [против соблазнов] – любовь к Богу и Церкви» [20].

Действительно, в последние годы среди многих православных диавол посеял плевелы подозрительности и недоверия к священноначалию – наследникам апостолов, и возрастание этих плевелов приводило к расколу, когда человек, найдя себе тот или иной предлог, уходил из Церкви. Многие зараженные духом недоверия к Церкви и стремления бороться и насаждать собственные взгляды прибегали к архимандриту Иоанну, думая найти у него авторитетного подтверждения для своих намерений, но в ответ слышали:

«Государственная проблема об индивидуальных номерах налогоплательщика стараниями врага Божиего, ложными слухами о введении в ИНН трех шестерок обрела в духовном мире великую силу смуты и стала для нас той проверкой, которая проявила в верующих отсутствие веры Богу и доверия Матери-Церкви!.. Бойтесь разделения и раскола в Церкви! Бойтесь отпасть от Матери-Церкви: только она одна и сдерживает лаву антихристианского разгула в мире теперь! Бойтесь судить церковное священноначалие, ибо это гибель и без антихристовой печати!» [21].

Одному иеромонаху, предлагавшему ему участие в движении «За жизнь без ИНН», старец писал: «В кампании, предлагаемой Вами, я участвовать не буду. Сам дух подобной деятельности, где много самости, шума и надежды не на Бога, а на человека, да еще с критиканством священноначалия Церкви, который ключом бьет в Ваших высказываниях, воспрещает мне это. Я уже видел подобное в действиях и духе обновленцев, восстающих на тишайшего патриарха Тихона, а фактически на Самого Господа и Его Церковь» [22].

О том, как относился отец Иоанн к отделению священника от архиерея, видно из следующих двух историй.

Олег Тихомиров рассказывает: «Мне звонит духовник и говорит: “Я перешел в катакомбную Церковь”. Я был потрясен его мужеством. И только потом подумал: “А чего уходить-то? Все уже можно!”» Олег отправился в Псково-Печерскую лавру за советом к отцу Иоанну, и вот что случилось: «Батюшка назвал меня “голубчиком”, погладил по головке, обласкал. Посадил на диванчик, окропил водой, маслом помазал мне лоб. И сказал: “Передай отцу Н. только одно: пусть он вспомнит клятвы, которые он давал при диаконской и священнической хиротонии”. А мне сказал: “Держись нашего патриарха, не отходи от него ни на шаг”» [23].

Вера Стриевская сообщает о подобном случае, когда знакомый ей священник перешел в Зарубежную Церковь (еще до воссоединения с Русской Православной Церковью). Старец Иоанн тогда сказал следующее:

«Отца А. вы как человека знаете. И мне он небезызвестен. С этой стороны не может быть никаких претензий. Но даже в Псалтири есть такая молитовка, где человек просит помилования и прощения и говорит: хоть я и много согрешил, но от веры во Христа и от Православной Церкви не отступил. А отец А., если он выходит из-под омофора того владыки, который его рукополагал, – а он уже вышел, – то он лишается благодати, становится безблагодатным. Это фактически измена Богу и Церкви. Это как если бы, предположим, была у меня Вера. Разонравилась бы она – и ушел бы я к Марии. Эта Мария надоела бы – взял бы другую Марию.

Когда я служил на приходе, мне приходилось много венчать. И я давал жениху и невесте читать такое обещание. Скажем, я, Вера, согласна вступить в брак с Иоанном. Обещаюсь быть верной супругой и любить его, быть с ним до смерти. И жених говорит: я, Иоанн, согласен вступить в брак с Верой и обещаюсь быть верным ей до смерти.

Когда священника рукополагают, он дает подобную клятву о верности вере и Церкви архиерею. И здесь уже получается тяжелый грех – клятвопреступление… Сколько уже этих разделений… Это ведь все раны для Церкви» [24].

Противоядием от всех современных заблуждений отец Иоанн считал искреннее доверие Богу и любовь к Его Церкви: «Ни одному, пусть и кажущемуся достойной жизни человеку, ни группе лиц единомысленных, ни снам, ни видениям, а Церкви – гласу Церкви – веру имеем. Церковь не может уйти в подполье, ведь тогда она перестанет быть для народа, чем быть должна… Церковь по обетованию Спасителя будет жить и совершать свое служение великое и спасительное до последнего дня жизни мира, а потому глас Церкви через ее канонически правое священноначалие для нас – глас Божий» [25].

Юрий Максимов

8 апреля 2010 г.

________________________________________________________________________________________________________________________

[1] Добротолюбие. Т. 5. С. 315.

[2] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) об ИНН // http://www.pravoslavie.ru/jurnal/society/ioannkrestyankin.htm.

[3] Никифорова Александра. «Утешайте, утешайте люди Моя» // http://www.pravoslavie.ru/guest/29195.htm

[4] Воспоминания архимандрита Афанасия (Культинова). Ч. 1 // http://www.pravoslavie.ru/guest/070507105120.htm.

Я дышу, и значит, я живу.
Я живу, и значит, я люблю.
В. Высоцкий

О любви

Лет 20 назад, когда я еще учился в школе, молодым юношам и девушкам не было нужды доказывать, что брак, рождение детей – это хорошо и правильно. Никто (или почти никто) не мог помыслить, что он никогда не создаст семьи, не увидит детей, внуков. Человек, не создавший семьи, считался либо больным, либо неудачником. Сейчас положение иное. Не без помощи СМИ люди стали бояться брака. Молодежные журналы воспитывают подростков так, чтобы они в принципе никогда не смогли создать крепкую семью. Предлагается модель поведения, с браком вообще не совместимая. Юноша должен быть безответственным, грубым, независимым, циничным, как можно позже вступать во взрослую жизнь. Девушек воспитывают как будущих «стерв», которые умеют хорошо устроиться, манипулировать мужчинами, давать отпор. И, конечно же, самые главные лозунги – пресловутые «Бери от жизни всё!» и «Ты этого достойна». Любому здравомыслящему человеку понятно, что, следуя этим «советам», невозможно обрести семейное счастье.

Давайте немного поговорим о том, почему люди вступают в брак. Ответ на этот вопрос очень прост. Обратимся к книге Бытия: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2: 18). Что это значит? Бог творит два очень разных существа: мужчину и женщину. Богу ничего бы не стоило создать гермафродита, совмещающего в себе два начала – мужское и женское. Известно, что однополый способ размножения самый простой, эффективный и продуктивный. Однополые существа самые жизнеспособные. Биологи в 60-х годах XX века сильно задумались: «Почему природа выбрала для человека такой неудобный и непродуктивный способ воспроизведения? Почему существуют два разных пола?» И ответ так и не был найден. А ответ один: «Бог создал мужчину и женщину для любви». Чтобы люди дополняли и любили друг друга. Без любви человек не может быть счастливым.

Любовь не передается генетически от предков, как красота, цвет глаз, физическая сила, таланты. Она не может достаться по наследству, как капитал состоятельного дядюшки. Ее нельзя приобрести за деньги. Даже наоборот, богатство сильно мешает любви. Ведь богатого часто любят не искренне, а из-за его богатства и влияния. За деньги, за материальные блага никто никого любить не будет. Любовь приобретается только нашим личным трудом и подвигом. Она может быть, конечно, дана как дар. Но и тут, если мы не ценим этот дар, не храним и не поддерживаем его, он очень скоро от нас отнимается. Любовь – это единственная настоящая ценность, все остальное преходящее, имеет свой срок. «Любви все возрасты покорны». Действительно, любят и дети, и зрелые люди, и старики, и любовь им всем дает настоящее счастье. И вера, и надежда суть проявление любви. Мы верим Богу, потому что любим Его; верим любимому человеку и надеемся, что он тоже любит нас.

Без любви даже самый богатый человек на земле не будет счастлив. Даже если ему в какой-то момент очень комфортно, он доволен и думает, что проживет и без любви, все равно рано или поздно наступает момент, когда он понимает, что он убог и несчастен, его никто не любит. Деньги, заводы и прочее он не возьмет с собой в вечность, а любовь всегда остается с человеком.

Английский писатель, врач-ветеринар Джеймс Хэрриот описывает небогатого фермера, который сидит на своей маленькой кухне в окружении любящих детей и жены и говорит: «А знаете, ведь я сейчас счастливее любого короля». Вот оно, настоящее счастье: любить и быть любимым.

Любовь, настоящие чувства между мужчиной и женщиной возможны только в браке. И вот почему. Ни просто половые связи, ни даже сожительство с одним постоянным партнером в так называемом гражданском браке не предполагают настоящей любви и ответственности за любимого, за детей. Какая же это любовь, если люди как бы изначально договариваются: «Сегодня мы вместе, а завтра разбежались». Или: «Мы “супруги” без штампа в паспорте, но ничем не связаны, дверь для каждого из нас открыта». В основе таких отношений всегда лежит недоверие. Либо один, либо оба партнера как бы говорят: «Я не уверен(а), что смогу прожить с тобою всю жизнь».

«Прежние функции брака сейчас девальвировались. Статус, деньги, секс и даже дети – всё это случается в современном обществе и помимо брака. И потому молодые люди часто говорят: “А зачем он нужен, этот брак? Вполне можно и без него. Даже лучше”. А не лучше, потому что мир изменился не только в части девальвации брака, но и в том, что люди в целом стали более безразличны друг другу, не успевают построить глубоких отношений. Их теперь, как правило, связывают дела, а не отношения. Мы входим в мир, где психологическое одиночество станет настоящей эпидемией. И только в браке остается возможность найти ту душевную близость, которая не позволит нам чувствовать себя одинокими. Вот об этом нужно помнить». Эти слова принадлежат не священнику, не православному семьянину, для которых понятия семья и брак освящены Самим Богом, а человеку, весьма далекому от вопросов веры и духовности, известному психотерапевту А.В. Курпатову. Даже светские психологи осознают, что отрицание брака – путь эгоизма и тупика. На этом пути человек никогда не обретет настоящей любви и счастья.

Самое прискорбное, что молодежь ни по TV, ни в кино, ни на примере семей своих родителей или друзей не видит, что существуют счастливые, дружные семьи. А они, слава Богу, есть, только говорить про это сейчас немодно и непопулярно. Пропаганда свободной, веселой жизни без брака направлена, в первую очередь, на людей молодых, и это страшно. Ведь именно в молодости человек должен заложить фундамент своей дальнейшей жизни. Это сначала кажется, что жизнь удалась: хорошая работа, деньги, карьера, друзья. А во второй половине жизни человек видит, что у его школьных друзей уже внуки, а он совсем один. Особенно тяжело это переживают женщины. Могу свидетельствовать как священник, что люди, которые не вступили в брак или не смогли как-то иначе воплотить свою любовь, очень страдают от этого. Ведь мы созданы, чтобы любить.

Нередко можно слышать даже от людей православных, что целью брака является рождение и воспитание детей. Если брачующиеся ставят перед собой только эту цель, думаю, что им вообще не следует создавать семью. Цель брака абсолютно та же, что и вообще цель христианской жизни. То есть исполнение двух главных заповедей: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22: 37, 39). И супругам дается возможность в полной мере исполнить эту заповедь о любви. Ибо мой ближний находится со мною иногда 24 часа в сутки, и я могу всё это время любить и жалеть его. А через любовь к образу Божию, то есть к человеку, мы научаемся любви к Самому Невидимому Богу.

Почему семья – это счастье? Потому что семья помогает нам постоянно, ежедневно ощущать, что есть кто-то, кого мы любим более, чем себя. Известно, например, что родители, как правило, любят детей больше, чем дети родителей. Но родители от этого не становятся менее счастливыми. Ибо дети способны дать им гораздо больше радости, хорошего настроения, чем мы им.

А еще счастье напрямую зависит от того, как мы ценим то, что нам дает Бог. В нашем случае это любовь, семья.

Может быть, прозвучит несколько пафосно, но скажу, что соотношение сил добра и зла в мире зависит от того, есть ли мир в каждой конкретной семье или там царит грех и зло. Легче легкого ругать правительство, реформаторов, олигархов, а самим изменять женам, делать аборты или бросать детей в роддомах. Или даже постоянными ссорами и конфликтами отравлять жизнь себе и своим близким. Как может Россия стать великой и процветающей страной, если у нас за год делается 3 миллиона официальных и еще 1 миллион подпольных абортов, если 100 тысяч детей родные матери оставляют в Доме ребенка? Заслуживаем ли мы после этого хорошей жизни? Да удивительно, как мы вообще еще живы! Семья – это индикатор, лакмусовая бумажка состояния общества в целом: здорово оно или находится в состоянии тяжелой болезни. Вот почему вопрос мира и любви в семье является самым важным вопросом, который стоит перед обществом и каждым из нас.

Но только от нас зависит, какой будет « погода» в нашем доме, в нашей семье.

О пользе документов

Хорошо это или плохо, но в нашей жизни нельзя обойтись без документов. Документы гарантируют соблюдение законов, регламентируют права и обязанности граждан.

Например, водителя останавливает инспектор ГИБДД, и шофер показывает ему водительские права и документы на машину. Иначе как он докажет, что это именно его автомобиль и он имеет право управлять им?

Если у нас, например, не будет документов на землю, любой может ночью переставить забор и сказать, что так и было, или вообще отберет у нас участок. Мы устраиваемся на работу – показываем диплом о нашей специальности, он свидетельствует о том, что мы получили соответствующее образование.

Любителям свободных отношений без регистрации я бы предложил хотя бы полгода прожить без всяких документов. Несладко бы им пришлось.

Мало кто из нормальных людей готов сжечь свои документы и уйти жить в леса. (Разве что какие-нибудь сектанты!)

Итак, каждый здравомыслящий человек признает, что документы – вещь нужная и необходимая. Но почему-то когда речь заходит о регистрации брака, у некоторых этот акт вызывает просто суеверный ужас. Они ищут любое оправдание, чтобы этого не делать. Дело тут, конечно, не в документах, а в том, что люди боятся ответственности, они не уверены до конца ни в себе, ни в другом человеке, они боятся потерять свободу, независимость.

Но регистрация брака не «пачканье документов», не «колотушка в паспорте», как говорят иные поборники «гражданского брака», а вещь весьма серьезная.

Конечно, для православного человека главным событием супружеской жизни является венчание, но и регистрация брака – дело далеко не пустое. Муж и жена свидетельствуют, что они собираются жить одной семьей и нести взаимную ответственность не только перед Богом и друг другом, но и перед обществом и государством.

Нередко можно слышать, что в древности люди вступали в брак без всякой регистрации, да и таинство венчания сформировалось окончательно в том виде, как оно совершается сейчас, только к XVII веку, и что вроде бы раньше всё было как-то проще.

Обратимся к истории брака. В Римской империи, которая была государством в высшей степени правовым (за актами гражданского состояния следили, вспомним хотя бы перепись населения, когда Дева Мария и Иосиф Обручник пошли записаться в свой родной город Вифлеем), существовал брачный договор. Этот документ защищал права и определял обязанности супругов. Он подписывался ими в присутствии свидетелей. Законным браком считался только союз, скрепленный юридически.

Конечно, были и другие формы сожительства, но законной силы они не имели и браком не считались. Например, существовал так называемый конкубинат. Слово это говорит само за себя, в переводе с латыни означает вместе лежу. Конкубинат распространился после введения новых, более строгих законов о браке. Браком он не считался, это было просто сожительство. Так, женщина в конкубинате не могла получить сословных и имущественных привилегий. Конкубинат осуждался святыми отцами, например Василием Великим – и в Византии такое сожительство встречалось.

У других народов, например у древних евреев, брачному обряду предшествовало составление брачного договора. Он также определял взаимные обязательства мужа и жены.

Христианскому венчанию предшествовало обручение. В первые века христианства обручение было отделено от венчания. Оно было актом гражданским и совершалось согласно местным обычаям и установлениям, насколько, разумеется, это было возможно для христиан.

Обручение совершалось торжественно, в присутствии многих свидетелей, которые скрепляли брачный договор. Последний представлял собой официальный документ, определяющий имущественные и правовые взаимоотношения супругов. Жених и невеста обменивались кольцами.

Уже в Российской империи до революции вступить в брак можно было только обвенчавшись или совершив другой религиозный обряд согласно исповеданию супругов. Людей разных вероисповеданий не венчали. Венчание имело и юридическую силу. Церковь вообще тогда вела записи актов гражданского состояния, которые сейчас фиксируются в ЗАГСах. Когда человек рождался, его крестили и записывали в метрическую книгу, когда венчался – выдавали свидетельство о венчании.

Дети, рожденные вне брака, считались незаконнорожденными. Они не могли носить фамилию отца, наследовать сословные привилегии и имущество родителей.

Расписаться без венчания и венчаться без росписи было просто невозможно по закону.

Это следует знать тем людям, которые всячески стремятся обвенчаться без регистрации. Всеми правдами и неправдами уговаривают священника их повенчать, а оформить свои отношения не спешат. Святейший Патриарх уже не раз говорил на ежегодных епархиальных собраниях, что венчать пары можно только при наличии регистрации брака.

К сожалению, мы видим, что распадаются и венчанные браки, и для многих венчание не является препятствием для развода.

В духовной жизни могут наступить периоды охлаждения веры, тогда венчание уже не будет связывать мужа и жену и ничто не будет им мешать «разбежаться». Человеческие чувства тоже вещь весьма переменчивая.

Брак, семья должны быть защищены. Хорошо, если вы полностью доверяете друг другу, но может случиться что-то не зависящее от вас. Вот пример. Мужчина и женщина уже долго живут без регистрации, у них родились дети. И вдруг муж погибает в автокатастрофе. Появляются наследники по закону, например дети от первого брака или ближайшие родственники, и женщина и ее дети может в прямом смысле слова оказаться на улице, без средств к существованию. А всё потому, что люди сами не захотели вовремя позаботиться о близких им людях.

Я уже сравнивал отношения мужа и жены с отношениями родителей и детей. Мне хотелось бы развить эту аналогию. Допустим, мать родила ребенка, но не хочет вписывать его в свой паспорт (не хочет «марать документы»), не хочет, чтобы ее имя упоминалось в свидетельстве о рождении. Но все-таки желает, чтобы ребенок жил с ней, чтобы она занималась его воспитанием. Подобная ситуация невозможна. Права ребенка должны быть защищены. Ребенок должен быть прописан к матери, она обязуется проявлять заботу о нем. И это фиксируется документально.

Но супруги – это люди еще более близкие, чем родители и дети. Мать и ребенок – это первая степень родства, а супруги – нулевая. Даже по светским гражданским законам супруги являются более близкими людьми, чем дети и родители. Это отражено, например, в законодательстве о порядке наследования. Наследуют сначала супруги, потом дети.

Психологу А.В. Курпатову девушка, живущая в «гражданском браке», написала письмо: «Мой парень никогда не берет меня на корпоративные вечеринки. Хотя знаю, что там бывают жены сотрудников. Мы живем в “гражданском браке” больше года, и отношения хорошие. Вероника».

Вот что он ей ответил: «Вообще говоря, понятие “гражданский брак“ очень обманчиво. Вы считаете своего молодого человека мужем, но думает ли он о вас как о супруге? Если не берет на корпоративные вечеринки, скорее всего, не думает. Почему ваш брак до сих пор “гражданский”? В этом, на самом деле, вопрос. Попробуйте себе на него ответить».

Тот же психолог свидетельствует: «Кто-нибудь может сказать: мол, подобного стресса можно избежать, если съезжаться постепенно, пожить сначала чуть-чуть в “гражданском браке”. Но тут нас поджидают данные неумолимой статистики, которая со всей своей неумолимостью неумолимо свидетельствует: в парах, в которых до официально заключенного брака есть период сожительства, риск развода выше, нежели в парах, которые до брака не жили вместе».

Известный журналист, недавно погибший в автомобильной катастрофе, Геннадий Бачинский как-то сказал в одном интервью: «Я прошел через многое – есть с чем сравнивать. И сейчас для меня очевидно: лучше нормальной семьи ничего не придумаешь. Когда нет семьи, есть внутреннее ощущение, что ты свободен. Живете вместе, а ты свободен. Можешь всегда уйти. Человек, который знает, что не может уйти, ведет себя по-другому.

Точно также у родителей и детей: ты не можешь изменить своих маму и папу и ты вынужден строить отношения. Также нужно относиться к своей жене».

Я намеренно привел здесь высказывания не православных богословов, а совершенно светских людей, чтобы было понятно, что любой честный и искренний человек рано или поздно понимает: “гражданский брак” – это ложное, бессмысленное состояние.

Если люди уверены в своих чувствах, они, наоборот, стремятся побыстрее зафиксировать свои отношения, каким-то видимым образом закрепить их. И если они этого не делают, это говорит об одном: сознательно или подсознательно они не уверены в своих чувствах.

Не знаю, почему для обозначения сожительства у нас стали использовать выражение «гражданский брак», ведь в этом содержится грубая смысловая ошибка. «Гражданским браком» называется сожительство без регистрации в ЗАГСе; ЗАГС занимается записями актов гражданского состояния. То есть этот орган фиксирует, в каком состоянии находятся граждане страны. Родились они, женились или уже умерли. А находящееся в так называемом гражданском браке как раз не хотят как граждане свидетельствовать свое состояние!

Немного о том, стоит ли пробовать будущим супругам жить плотской жизнью до брака. О том, что браки с опытом сожительства распадаются гораздо чаще, речь была выше. Это происходит по нескольким причинам.

Во-первых, люди пытаются построить семейное счастье, нарушая заповедь Божию. Во-вторых, страсть, которая часто связывает людей в таком союзе, имеет свойство быстро проходить. И люди, которых связывают интимные отношения, должны спросить себя, что между ними останется, когда эти отношения хотя бы на время прекратятся. Из-за болезни, беременности или временной разлуки. Ведь жениху и невесте дается возможность узнать друг друга, не деля общую постель, квартиру и быт, а с другой, более чистой, душевной, человеческой стороны. Все иное дается уже потом, как награда за воздержание. При сожительстве же получается, что люди уже имеют все права, а не имеют обязанностей, а ведь такого быть не должно.

Еще один момент. Если для парня переспать с девушкой до брака также легко, как сводить ее в кино, то изменится ли его поведение в браке? Вряд ли произойдет чудо, и он станет вдруг примерным семьянином. Если человек не привык себе ни в чем отказывать, он так же может легко позволить себе изменить жене.

Однажды меня упрекнули в том, что я отказал в милости причастия женщине, живущей в «гражданском браке». В том, кого допускать до причастия, священник должен руководствоваться церковными канонами. Каноническое правило святителя Василия Великого гласит: «Блуд не есть брак и даже не начало брака». (Это сказано не про обычный блуд, а про блудное сожительство вне брака). И людям, находящимся в таком состоянии, святитель Василий дает епитимью как впавшим в блуд. (26-е правило святителя Василия Великого).

Некоторые говорят, что слово брак несет в себе груз второго смыслового значения – негативного. Действительно, слово брак, как и многие другие слова, имеет два значения: брак как супружеский союз и брак как дефект, изъян, ошибка.

Слова брак, брачный союз весьма часто употребляются в Священном Писании. Например: «На третий день был брак в Кане Галилейской… Был также зван Иисус и ученики Его на брак» (Ин. 2: 1,2).

Славянское слово брак в значении супружество происходит от глагола брать (брать себе жену). К слову брак в значении ошибка оно не имеет никакого отношения: это слово происходит от голландского слова brakk, которое и переводится как раз как ошибка. Оно вошло в обиход при Петре I.

Думаю, что выражение: «Хорошее дело браком не назовут», придумали люди, которые никогда не знали, какую радость и счастье могут получить в брачном союзе два любящих человека.

Священник Павел Гумеров
3 июня 2008г.

Православие.Ru / Интернет-журнал, 5 февраля 2010 г.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/33909.htm

Священник Павел Гумеров

Что Бог сочетал, того человек да не разлучает.
Мк. 10: 9
Свадьба, брачное торжество всегда считалось кульминацией человеческой радости, счастья. Недаром Господь Иисус Христос в евангельских притчах, говоря о радости и блаженстве Царства Небесного, так часто обращается к образу брачного пира, свадебной трапезы.

И наши русские сказки обычно кончаются «пирком и свадебкой». «И стали жить, поживать да добра наживать». Притом добра не только материального, но и духовного, доброты, ласки и любви друг к другу.

О свадьбе, замужестве мечтает почти каждая девушка; любой молодой человек, даже самый легкомысленный, думает со временем стать главой семьи, увидеть продолжение своего рода в детях и внуках.

Представим себе свадьбу. Кортеж из празднично украшенных ленточками и цветами машин подвозит молодых к церкви. Торжественное венчание. Соответствуя важности и сакраментальности момента, «жених серьезен очень, а невеста – ослепительно молода» и прекрасна в своем белоснежном платье с фатой. Ее мама украдкой плачет от радости за молодоженов. Священник говорит после венчания проникновенные слова о радости семейной жизни и взаимной ответственности перед Богом и друг перед другом. Светская официальная часть также весьма торжественна: родители жениха – люди светские, и поэтому пришлось отдать дань и им, «чтобы все было как у людей». Традиционный марш Мендельсона в ЗАГСе, шампанское, поцелуи, и жених несет невесту на руках до автомобиля.

Сколько песен сложено про свадьбу, сколько обычаев и обрядов вокруг этого события! Шуточное похищение невесты, выкуп молодой и многое, многое другое.

И, конечно, свадебное застолье. Крики: «Горько!», теплые слова, слезы радости. Правда, по своему опыту знаю, что молодоженам хочется, чтобы шумное праздничное веселье поскорее закончилось и они наконец остались наедине.

А сколько тостов и пожеланий говорится на свадьбах: И «детей побольше», и «дом – «полная чаша», и «совет да любовь». В общем, все как положено. И всем кажется, что уж эти молодые люди, точно, будут жить долго и счастливо и умрут в один день. И сами молодожены твердо в этом уверены, что обычные проблемы уж их-то не коснутся: не погубит их чувства рутина и быт, не появится коварная разлучница или третий-лишний. Ведь они так любят друг друга!

После свадьбы по традиции следует медовый месяц. Он может проходить по-разному. Кто-то отправляется по святым местам – это старая, еще дореволюционная традиция. Например, И.С. Шмелев после женитьбы посетил со своей молодой женой Валаамскую обитель и описал потом свое путешествие. Некоторые предпочитают увеселительное турне в теплые края: Турцию, Египет или Крым. Иногда молодожены просто проводят время в уединении на загородной подмосковной «фазенде». Все это не так уж важно, главное, что они вместе и счастливы вдвоем. У молодых почти никаких проблем, они радуются жизни, все их устраивает друг в друге, кажется милым и забавным, они решительно не видят никаких недостатков. «И так будет всегда!» – думают они.

Но вот медовый месяц проходит, начинаются будни. Работа, заботы, ежедневное приготовление еды, уборка и стирка. И появляются первые проблемы. Молодые муж и жена оба, как правило, работают или учатся, а иногда и то и другое. И вот муж идет домой с работы, усталый после трудового дня, и размышляет: «Я тружусь с утра до вечера, я кормилец семьи, мне нужен отдых от забот. Вот сейчас приду домой, жена встретит меня горячим вкусным ужином; возьму газетку, почитаю или просто лягу на диван, посплю, а потом буду смотреть по телевизору очень интересный матч, ведь сегодня полуфинал чемпионата мира по футболу!» Он приходит домой и видит, что дома… никого нет, а чуть позже приходит жена и говорит, что задержалась на работе: нужно было закончить годовой отчет. Муж пока все это терпит, достает из холодильника пельмени и начинает молча варить их, но вечер уже испорчен: не то чтобы горячего ужина, но даже жены, которая должна встретить его, обнять и приласкать, он дома не нашел. А жена видит ситуацию по-своему: «Я работаю не только на работе, но и, приходя со службы, тружусь дома: готовлю, мою посуду, убираюсь, то есть просто верчусь целый день как белка в колесе. Мне тоже нужен отдых. Я хочу, чтобы муж, придя домой, ценил все это. Если не дарит каждый вечер цветы, то хотя бы шоколадку, а потом сел бы рядом со мною, и я начала бы рассказывать ему, что произошло за день, стала бы делиться своими переживаниями, а потом он рассказал бы мне какую-нибудь интересную и веселую историю. А он вместо этого норовит лечь на диван или включить телевизор, а мне, может быть, самой хочется его смотреть». Сначала супруги не устраивают скандалов, копят раздражение, обиду в себе, но отчуждение растет, как трещина во льдах. Дальше – больше, и через некоторое время каждого начинает раздражать в другом то, что раньше казалось милым и приятным: какие-то не совсем правильные черты лица, привычки. Что-то, что вообще раньше не замечалось, теперь вызывает приступы раздражения. Например, жена, когда чистит зубы, выдавливает пасту из тюбика с конца, аккуратно закатывая его в трубочку, а муж надавливает на середину. Это же ужасно! Муж режет хлеб, держа его на весу, а жена – только положив на разделочную доску. И так далее. И начинаются первые ссоры, в которых каждый, естественно, пытается свалить вину на другого, оправдать себя: «Ты как варишь борщ? Моя мама никогда так его не варила» – «А ты как забиваешь гвозди?! Руки у тебя не тем концом вставлены, что ли?» – «И ты, женщина, будешь меня учить делать мужскую работу?» – «Да твоя мать вообще никогда не умела готовить!» – «Вся ваша семья – сборище неумех и неудачников!»…

Женщины вообще очень любят все обобщать. После таких «разборок» муж все чаще задерживается на работе, а когда возвращается домой, от него идет отчетливый запашок спиртного. А жена вообще думает, что вся эта свадьба – самая большая ошибка в ее жизни, и зачем только она не приняла предложение своего институтского приятеля Вити, ведь он так любил ее, хотел жениться, а она отказала ему ради этого бесчувственного сухаря и неудачника.

И супруги, которые прожили вместе совсем немного, всего несколько лет, все чаще вспоминают, где же лежат их паспорта, чтобы взять их и пойти в то место, где еще недавно они под марш Мендельсона обменивались кольцами, но теперь уже для того, чтобы поставить в паспортах совсем другой роковой штамп – «Брак расторгнут такого-то числа…»

А ведь все могло быть совсем по-другому. Ведь наши молодые имели друг к другу чувства, вначале им было хорошо вместе, никто не мешал их счастью. Что же они делали неправильно, и почему их брак потерпел крушение? Почему через несколько лет брака в одной квартире вместо любящих людей оказались два человека, которых объединяет лишь совместная жилплощадь и дети (если есть). Так говорила одна моя знакомая: у нас с мужем остались общими лишь наши дети.

Постараемся найти ответы на эти важные вопросы.

В Библии сказано о муже и жене: «И будут два одна плоть» (Быт. 2: 24). И Спаситель говорит: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мк. 10: 9). То, что соединено в брачном союзе, не должно быть разрушено нашими эгоизмом, косностью, ленью и раздражительностью. Эти слова Священного Писания о единстве двоих в одном теле (плоти) брака выражают смысл и цель супружества. Стать уже не двумя обособленными людьми, но единым организмом. Единой душой и телом. Прийти к единодушию и соединению. И именно поэтому брак – это всегда таинство, даже когда супруги еще не готовы к венчанию. Любой законный брак – это тайна, в нем есть нечто сакраментальное, мистическое. Ведь два порой совершено разных индивидуума, со своими привычками, внешними физическими данными, жизненным опытом, наследственностью, должны стать единым целым, и этот союз выше и крепче кровного родства. Ведь между родителями и детьми – первая степень родства (единица), а между супругами – нулевая (ноль), они являются более близкими родственниками, чем родители и дети. Это находит отражение и в гражданском законодательстве. Например, при получении наследства супруги – наследники первой очереди, а дети – только второй.

Так возможно ли в наше время это единство, это семейное счастье, или оно бывает только в сказках? Жизнь в семье, в браке – это целое искусство, ему учатся всю жизнь; умные супруги всегда извлекают пользу даже из ошибок, чтобы улучшить свои отношения, и эти трудности не только не разрушают их брак, но еще крепче его цементируют. Пора наконец начать думать о самых главных вещах в жизни, нельзя жить по инерции. Нужно читать книги, советоваться со специалистами по вопросам семьи, со священниками и самим размышлять над своей супружеской жизнью. Многие, конечно, постигают эту науку еще в детстве, на благом примере родителей. Ну, а если не было такого хорошего примера, если не научили в детстве, не дали пример крепкой дружной семьи? Значит, самим нужно постигать эту непростую науку, заниматься самообразованием.

Протоиерей Максим Козлов, настоятель храма мученицы Татианы при МГУ, человек, много работающий с молодежью, сделал как-то интересное замечание о том, что, готовясь к браку, люди думают о чем угодно: какого фасона выбрать свадебное платье и костюм, какие купить обручальные кольца, где будет проходить свадебное застолье, то есть о вещах, не имеющих, по большому счету, никакого значения, и совсем не думают о том, что мы хотим от нашего брака и друг друга, как будем строить наши отношения и как нам сделать друг друга счастливыми. А об этих вопросах необходимо задумываться как жениху и невесте, так и уже зрелым супругам.

Сейчас я приведу ряд слов, которые можно объединить одним общим названием. Корабль, костер, дом, работа, чайник, дерево, борьба, тело, решение, цветок, жертва, команда. Что же между этими словами общего, спросите вы? Ну, разве что дерево и цветок – это растения, а все остальное не имеет никакой связи друг с другом. Но дело в том, что все эти слова являются названиями, образами, если хотите – аллегориями семейной жизни. И на примере их постараемся понять, что есть семейная жизнь, как на нее настроиться и как избежать самых распространенных ошибок.

Настраиваемся на жизнь в браке

Начнем с того, что семью можно назвать телом. Ведь семья – это малая Церковь, образ Церкви соборной и апостольской, а одно из определений Церкви – тело Христово. Задача церковного организма, как большого, так и малого, – спасение его членов. Мы собрались в малую семейную Церковь, чтобы вместе спасаться. Как-то я проводил в центре «Православная семья» беседу о семье и браке, на которой обсуждался вопрос: зачем люди создают семью? Были высказаны разные мнения. И один мой знакомый, присутствующий при разговоре, сделал интересное замечание: «Почему-то никто не сказал, что люди вступают в брак, чтобы спасаться, ведь вдвоем идти к Богу легче». И действительно, путь облегчается, когда в дороге есть хороший попутчик. Поодиночке легче (и то не всегда) жить, но не спасать душу. В браке, в семье у нас есть очень большой стимул бороться со своим себялюбием, гордостью, дурными привычками и скверным характером. Мы можем помогать друг другу, носить бремена друг друга, и – самое главное – в браке мы во всей полноте можем выполнить заповедь о любви к ближнему.

Сравнение брака с телом дает понять единство семьи. Супруги в семье должны взаимодействовать и подчиняться общей цели. Вот идет по дороге человек, у него две ноги. Что будет, если одна нога захочет идти направо, а другая налево? Правильно, пешеход шлепнется посреди дороги. Апостол Павел приводит сравнение Церкви с телом, которое вполне можно отнести и к семье: «Не может глаз сказать руке: ”ты мне не надобна”; или также голова ногам: ”вы мне не нужны”. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее». И далее замечает: «Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (1 Кор. 12: 21–22).

Священник Алексий Грачев при венчании моих знакомых сделал им такое наставление. Он сравнил брак с кораблем и морем. Семейная жизнь похожа на плавание по морю, где не всегда дует попутный ветерок, в море бывает и штиль, и даже буря. Но если супруги любят друг друга и проходят это плавание с Богом, им нечего бояться. Действительно, «жизнь прожить – не поле перейти», в путешествии по «житейскому морю» может случиться всякое. Ведь наша любовь, наши чувства друг к другу могут претерпевать серьезные испытания. После бурного периода влюбленности может начаться охлаждение, равнодушие (штиль). Любовь можно сравнить с верой, в вере тоже часто бывают и сомнения, и маловерие, и теплохладность. Пережить эти искушения помогает терпение и решимость возгревать в себе дар веры и любви во что бы то ни стало. В семейной жизни могут случаться и периоды бурной страсти, сильного взаимного влечения, и времена охлаждения чувств, и конфликтные ситуации. Здесь настало время вспомнить, что семейная жизнь и супружеская любовь имеет еще одно название – решение. Самое главное в браке – это, конечно же, любовь, этого не будет отрицать никто. Иначе это уже не брак, а узаконенное сожительство. Люди создают семью для любви. Но, как уже было сказано, на долю любой семьи выпадает много испытаний и потрясений. Меняются обстоятельства, меняемся мы сами, даже человеческий организм обновляется каждые семь лет. Так вот, если супруги, вступая в брак, не принимают твердого и бесповоротного решения любить, несмотря на все житейские треволнения, на временное охлаждение чувств, на не всегда достойное поведение близкого человека, на наличие заманчивых соблазнов извне, тогда можно сказать с уверенностью, что кораблик их любви очень плохо подготовлен к семейному плаванию и вряд ли доплывет до конца. И наоборот, если человек принимает решение любить несмотря ни на что и, сделав свой выбор раз и навсегда, уже не будет рассматривать никого в качестве кандидатуры на роль супруги (или супруга), такой семьянин не будет уже терзаться пустыми сомнениями, а будет обустраивать свою собственную семейную жизнь. Здесь пригодится еще одно название жизни в браке – борьба. Но борьба, конечно, не супругов между собой, что, к сожалению, нередко приходится наблюдать. Нет, здесь другая битва. Борьба за любовь, борьба в первую очередь с самим собой, возгревание в себе дара любви, война с соблазнами и, конечно, с врагом рода человеческого – диаволом, задача которого – поссорить супругов, развалить их брак. Поэтому «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6: 12).

Любовь не будет существовать без наших усилий; ее можно сравнить с костром или очагом. Когда-то наши прародители не имели спичек или зажигалок. Огонь же был большой ценностью, и его не так просто было развести. И были специальные хранители костра, очага, дежурные, которые не давали огню погаснуть. Они подкладывали в него хворост, поленья, постоянно сохраняя его и поддерживая.

Нам всем очень не хватает солнечного света. Страна наша малосолнечная, и это, кстати, очень влияет на настроение ее жителей. В странах, где в году много солнечных дней (в Бразилии, например), люди гораздо меньше страдают депрессиями, унынием. И супруги должны стать солнышками друг для друга. Создавать солнечное радостное настроение в семье, дарить другому улыбки, нежность, утешать и поддерживать. И, конечно, не забывать благодарить любимых за все, что они для нас делают.

Уже было замечено, что человек претерпевает изменения на протяжении жизни. И жизнь в семье, отношения супругов не должны стоять на месте. Если они не будут иметь развития, положительной динамики, велик риск, что кризисы, возрастные изменения и другие обстоятельства жизни повредят семейный корабль.

У очень многих супружеских пар в начале их пути жизнь напоминает кипящий чайник. Под ним горит огонь, он кипит, бурлит, люди влюблены друг в друга, кипят страсти, и им кажется, что так будет вечно. Но потом как будто кто-то погасил под чайником огонь. И вот кипит он уже меньше, потом вода начинает остывать, сначала +70, +50 С°, а потом и вовсе становится комнатной температуры. Огонь погас, и все страсти и чувства остыли. А все должно быть с точностью до наоборот. Жених и невеста вступают в брак, имея определенные первоначальные чувства, зажигается огонь семейной жизни и с каждым годом, с каждым новым периодом жизни чувства супругов, их любовь растет, градус ее повышается, они лучше узнают друг друга, открывают что-то новое, и их любовь со временем достигает точки своего кипения.

Любовь до брака можно сравнить с семечком дерева (например, яблони). Молодые сажают его, из него пробивается росток, который с каждым годом становится больше, крепнет и потом превращается в прекрасное дерево и начинает давать плоды.

Брак сравним и с цветком, растением. Цветок нуждается в заботе, ежедневном поливе, внимании, и если не полить его хотя бы несколько дней, то он завянет, засохнет. Каждому, думаю, приходилось бродить по прекрасному, ухоженному саду, наслаждаться красотой и ароматом великолепных цветов и деревьев. Но у каждого сада есть свои садовники. И если сад останется без ухода, он погибнет. Цветы завянут, деревья со временем одичают и уже не будут плодоносить или их плоды станут невкусными.

Любовь, жизнь в браке – это ежедневный, кропотливый труд, работа, но ведь и труд приносит великую радость и удовлетворение. То, что не далось с трудом, зачастую не ценится. Кто хоть раз занимался строительством, знает, насколько это тяжелый труд. Несколько лет назад я затеял построить дом на своих шести сотках, а так как денег было мало, пришлось залезть в долги и очень многое делать самому. Первые два года работал как каторжный, и порой посещала мысль, зачем я вообще все это затеял. Нужно было запастись терпением. Наконец дом был достроен, и хотя, конечно, оставались всякие доделки (строительство – процесс перманентный), уже на третий год я пожинал плоды, радовался хорошо сделанной работе, и вся наша семья с удовольствием проживала в новом доме с мая по сентябрь.

В браке то же самое. В начале – бурный процесс строительства семьи. Нужно многое претерпеть, многому научиться, перенести немалые трудности. Это обычно происходит в первые три года брака. К сожалению, очень многие супруги не выдерживают трудности первых лет, им хочется всего и сразу, и их брак распадается. В первые годы закладывается фундамент брака, строятся отношения, люди лучше узнают друг друга, притираются, сглаживают неровности характера, приходят к компромиссу.

Чтобы построить семейный дом, нужна бригада. «Один в поле не воин». Поэтому семью можно сравнить с группой людей, объединенных одним общим делом и целью. Семья – это команда. В команде самое важное – согласованность действий, стремление к победе и подчинение руководителю, капитану. Капитан – это, конечно, глава семьи, муж. Но команда только тогда победит, когда ее члены будут слушаться его не за страх, а за совесть, а он будет для них авторитетом. И, конечно, в команде стремятся к победе все, им «нужна одна победа, одна на всех». Если кто-то из членов команды будет думать только о себе, а не о команде и общей победе, это приведет к поражению. Например, если гребцы с одной стороны лодки будут грести сильнее и быстрее, чем люди с другого борта, судно будет крутиться на месте; нужна согласованность действий и единство. Личные амбиции, эгоизм, выпячивание себя в команде не нужны. Чтобы прийти к единству в команде, всем ее членам необходимо взаимное уважение и умение выслушивать другого. А также умение озвучивать свои пожелания, свое видение ситуации. Одним словом, нужно уметь обсуждать самые насущные проблемы и приходить к решению сообща.

И в заключение я хотел бы привести еще один образ семейной жизни – жертва. В браке никогда не достичь единства и гармонии, если не научиться очень многим жертвовать ради мира в семье, ради близких людей. Брак – это преодоление своего эго. Жил я один, мое поведение меня вполне устраивало, а когда женился, то выяснилось, что так, как я жил, в браке жить нельзя. Нельзя делать только то, что тебе хочется, нужно, чтобы это было приятно и полезно всем, нужно исправлять черты характера, неприятные ближнему. Замечательный евангельский принцип: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7: 12), – нужно реализовывать, в первую очередь, в собственной семейной жизни. В семье также необходимо научиться умению подчинять свои желания общему делу. Жизнь в браке – это «не как я хочу», а как мы хотим, как сделать так, чтобы всем было от этого хорошо. Ведь супруги – это уже не разные люди, а единое целое. Очень важно жить уже не своими интересами, а пытаться получше узнать, чем живет и дышит наша половина, найти общие интересы, темы для разговора, точки соприкосновения.

Жертва – это и умение взять вину на себя, понять в первую очередь, в чем моя ошибка, а не пытаться кого-то изменить и переделать. В стремлении переделать, перековать под какой-то придуманный идеальный образ нашего ближнего – основная причина супружеских конфликтов. Вместо того чтобы любить и принимать человека с его достоинствами и недостатками, люди очень часто стараются перевоспитать супруга или супругу, не замечая при этом, что сами они далеко не идеал. Переделывать кого – занятие совершенно пустое. Изменить образ мыслей человека нельзя. Можно только измениться самому и повлиять на него нашей любовью.

Узнав, каковы основные слагаемые счастливой семейной жизни, вернемся к нашим молодоженам. Помните, вначале речь шла об одной молодой паре, которая так и не смогла прийти к согласию в совместной жизни и чуть не распалась? Давайте устроим небольшой «разбор полетов» и постараемся на основании всего сказанного выше понять, в чем их ошибки, почему они не сумели сберечь и сохранить семью?

«Разбор полетов»

Начнем с того, что наши воображаемые молодые супруги вообще не успели вырастить свою любовь. Они, безусловно, были влюблены, имели первоначальные взаимные чувства, привязанность, но настоящей любви они не стяжали и не сумели сохранить даже то, что было. Им просто нравилось находиться рядом, было приятно взаимное общение, любование. Когда совместные увеселения, развлечения и приятное времяпровождение закончились и начались бытовые трудности, они оказались к этому не готовы. Общение в будничной рутине уже не приносило особой радости. «Любить», быть привязанным к человеку за что-то: за красивые глаза, приятные речи, силу, ловкость, богатство и т.д. – чистой воды эгоизм, себялюбие. И я не случайно взял слово «любить» в кавычки, потому что любовью назвать это чувство нельзя. Это собственничество, желание удовлетворить свои потребности за счет другого, попользоваться им. А любовь – это не дай, а возьми. Это желание что-то самому сделать для любимого.

Каждому из молодоженов казалось, что в конфликтной ситуации виноват кто угодно, только не он сам. «Это мой супруг (или супруга) должен измениться: начать выдавливать пасту с нужного конца, варить борщ, как моя мама и т.д.». Они забыли или не знали, что семейная жизнь – это большой труд, сложное плавание и в ней есть не одни радости и развлечения. И этот труд должен быть взаимным, командным. В браке нужно уметь подставлять плечо, не ждать, когда кто-то порадует тебя и сделает приятное, а самому спешить на помощь.

Еще одна ошибка супругов в том, что они копили обиды в себе, именно не прощали друг друга, а накапливали, «солили» недовольство и раздражение. И когда терпеть стало невмоготу, все это вылилось в скандалы и ссоры. Муж и жена должны уметь разговаривать, общаться на самые разные темы, в том числе и на не очень приятные. Обсуждать без раздражения и крика, как им построить такую жизнь в браке, которая будет устраивать обоих. Да, у супругов могут быть весьма разные взгляды на одну и ту же проблему. Например, нашим супругам после работы хотелось отдохнуть по-разному, и это вполне естественно. Мужчине нужно немного побыть одному, помолчать, женщине, наоборот, хочется общения. Но не нужно ждать, пока близкие сами угадают наши мысли. И вполне возможно, что в спокойном обсуждении супруги найдут общее решение, придут к компромиссу и согласию.

Конечно, прийти к единству – это работа, труд, а молодежь часто трудиться не хочет, не хочет ждать – юности свойственен максимализм. Они думают, что если вступили в брак, то все проблемы: и семейные, и материальные – решатся легко и быстро. А при этом потрудиться никому и не хочется.

Одной моей знакомой, только недавно вышедшей замуж, родители купили квартиру, так она тут же стала требовать от родителей мужа, чтобы те приобрели им машину. Дом семейного счастья тоже все хотят получить на блюдечке с голубой каемочкой, забывая, что строить его нам предстоит самим.

И, наконец, нежелание строить свою собственную семью, улучшать в ней отношения, неимение решимости нести тяготы семейной жизни неизбежно приводят к поиску «утешений» на стороне. Помните, молодой муж стал задерживаться с друзьями на работе и искать с ними «истину в вине». А жена стала вспоминать институтского приятеля, с которым она хотела (хотя бы в мечтах) построить «идеальную» семью.

Начиная семейную жизнь, необходимо твердо решить возделывать свой собственный семейный огород, строить свою жизнь, а не терзаться сомнениями о правильности выбора и переживать о загубленной молодости. Когда человек установит себе такие психологические рамки, барьеры, ему будет гораздо легче. Как говорится, «куда нам бежать с подводной лодки?» И он будет улучшать свою семейную жизнь, изменять себя, чтобы прийти к единогласию и единомыслию в браке.

Наши предполагаемые молодые не смогли построить ничего нового, научиться любить, прощать, снисходить к немощам другого. Могли они это сделать? Конечно. Все условия для этого у них были.

К великому сожалению, мы видим вокруг мало счастливых, дружных, крепких семей. Но такие семьи есть. В них, конечно, случается всякое: и непонимание, и порой конфликты, но там супруги всегда помнят, что они собрались вместе для любви и согласия. Такие семьи учат своим примером других лучше, чем десятки семейных школ и психологических консультаций и сотни книг по семейной жизни.

Наверное, нам всем, очень рано или совсем не нужно, что-либо советовать другим, отвечать на вопросы в духовной жизни, потому что пока наше сердце не наполнится любовью мы можем своим неосторожным словом, критичным суждением невольно ранить, оттолкнуть человека и от себя и настроить против других, хороших людей.

К чему это я пишу?  А вот к чему. Есть один свежий пример двух типов советов, которые недавно получила. Где-то на Рождество открыла для себя удивительного человека, проповедника Православия в стране католической, священника и монаха митрополита Антония Сурожского. И открыв для себя его красоту жизни во Христе, подвиг и правильность его служения людям мне захотелось со многими на сайте поделиться о находке.

Но до сих пор, как только публикую его материалы, которые ничем не хуже, чем материалы многих других  священников, получаю либо обличения и меня и Владыки в ереси, либо ссылки на высказывания некоторых авторитетов, которые так же и не менее оступались и ошибались и их не беспристрастные отзывы. Конечно, здесь можно понять, что есть люди, которые просто беснуются при одном только имени владыки (и таких людей блокирую, потому что это уже нерассудительность и фанатизм и нет желания, что бы эти люди мусорили в "моем доме") и есть, которые из его проповедей и статей, книг с рассуждением выносят  полезное и не принимают ошибочное, которые понимают, что Антоний жил и трудился во славу Божию и проповедовал Православную веру в стране католической и нес слово на языке народа и страны в которой жил.

И на днях подошла к своему батюшке и получила настолько мудрый и грамотный ответ, который в моих глазах еще больше заставил уважать Владыку Антония, священство наше и понять, что как мы все (простые люди, прихожане храмов) далеки от  любви Евангельской и вряд ли мы приблизимся хоть на йоту к ней. А батюшка сказал одну фразу с любовью и ко мне и владыке и в одну секунду в моем сердце и голове все стало на свои места.

И то, как мы пытаемся друг другу помочь «понять, узнать истину» очень далеко от помощи. Не умеем мы беспристрастно еще говорить и помогать и больше причиняем вреда не только себе, но и окружающим в своих суждениях и обличениях кого-то с пристрастием. Как сказал однажды Черномырдин (и честно сказать, хорошо сказал): «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Это я пишу к тому, что нам самим очень осторожно  надо давать друг другу советы, выносить свои суждения, отвечать на вопросы, дабы не навредить, потому как все мы грешные и пораженные мирскими попечениями,… к сожалению пока не «горЕ имеем сердца»…

Прошу прощения у всех, кого, когда могла бы обидеть своим словом… и поможет нам Господь в таком нелегком труде как постижение истины и научении, в первую очередь самих себя любви…

 

Может быть, молчание Бога — это всего лишь трагический аспект нашей собственной глухоты?
Митрополит Сурожский Антоний

Владыка Антоний с автором

- Владыко! Сегодня Вы являетесь одним из наиболее уважаемых архиереев в России, к Вашему голосу всегда прислушиваются. К тому же Вы остались одним из теперь уже немногих людей в Русской Православной Церкви, которые как бы связывают судьбу старой России и новой: Вы родились еще до революции и лично знали многих людей первой послереволюционной волны. Насколько я знаю, Вы являетесь и старейшим по хиротонии архиереем Московской Патриархии?

- Да, не по годам, но по хиротонии.

- С другой стороны, Вы - один из тех, кто связывает русское православие и православие за границей. Вы занимаете епископскую кафедру в Лондоне, хотя Ваша епархия носит имя древнего крымского города Сурож, то есть Судака. Поэтому я хотел бы поднять в сегодняшней нашей беседе три основные темы. Во-первых, это Европа и Россия, судьба христианства и православия в Европе и России. Во-вторых, это взаимоотношения Церкви и мира. Тем более, что прошлым летом произошло огромное духовное событие - канонизация Государя Николая и Царской семьи. И наконец последняя тема - это будущее православия. Первый мой вопрос такой: могли бы Вы сравнить духовную ситуацию на Западе сегодня и тогда, когда Вы появились здесь? Что изменилось за эти несколько десятилетий?

- Я попал в Европу мальчиком семи лет. Мой отец был дипломатом, поэтому раннее детство я провел в Персии, теперешнем Иране. Мы попали на Запад в результате революции, как тогда говорили, беженцами. С точки зрения церковной у меня воспитания никакого не было. Во-первых, потому что в Тегеране церковь тогда, понятно, была закрыта. А во-вторых, потому что дома родители у меня были верующие, но не церковные.

И когда я попал на Запад, я сделал целый ряд неожиданных для меня открытий. В Персии тогда культура была совсем другой. Например, до семи лет я никогда не видел автомобиля. Я помню, когда мне было семь лет бабушка поставила меня рядом с машиной и сказала: "Когда ты был маленький, я учила тебя: не становись за лошадью - она может лягнуть; теперь научись: никогда не стой перед машиной, тормоза могут отпустить и она может задавить". Электричество я увидел несколько месяцев спустя, до этого ни разу не видел. То есть я был в этом отношении совершенный дикарь. И тогда для меня началась совершенно другая культура, по сравнению с тем что я видел до того. Мне кажется, я уклонился от Вашего вопроса?

- Ничего, это очень интересно.

- Православие было мало известно на Западе. Оно рассматривалось как религия христиан на Востоке, которые отошли если не в лжеучение, то в какие-то фантазии. И первая моя школа была в Австрии. Я помню, они не знали, что такое "православный". Поэтому они отправили меня на первой неделе к раввину. Это было для них самое близкое к понятию православие. Раввин посмотрел на меня и спросил: а что на тебе головного убора нет? Я сказал: мама меня учила никогда не носить головного убора в комнате, потому что в ней может быть икона или крест. Раввин посмотрел на меня: ты христианин? Вон!!! Я вылетел вон… Меня директриса поймала в коридоре и сказала: ах, ты христианин? Повела меня к католику. Он поставил передо мной вопрос: кто ты такой? Еретик в моем классе? Вон!!! И этим кончилось все мое религиозное воспитание...

И я за это страшно, страшно благодарен, потому что никто мне Бога не испортил. И я это очень серьезно говорю. Я стал верующим, потому что встретился с Богом, с Богом, а не с ритуалами, уставами, практикой, а с Богом через Евангелие. Евангелие я первый раз прочел, чтобы убедиться, что все это вздор и ложь.

Мне тогда было четырнадцать лет. Я был тогда мальчиком в русской организации, где был священник, но на нас не очень давили в этом направлении. В конце поста к нам приехал провести беседу один священник. Я не хотел идти. Но мой руководитель был умный, он сказал мне: ты должен пойти. А я заартачился. Тогда он мне сказал: "Знаешь что, если никто из вас не пойдет, представляете, что он разнесет о вас по Парижу? Я тебя не прошу слушать. Иди, сядь и думай свои думы". Я пошел, послушал и то, что он говорил, меня возмутило! Потому что это шло вразрез со всем, чему нас учили. Нас учили готовиться к освобождению России с мечом в руке. А он начал говорить о Христе, о смирении, о прощении обид и о любви к врагам. Я сидел и кипел. И когда он кончил, я ушел, на поле игры не вернулся, поехал домой, повторяя себе: если это так, я с этим кончил, никогда я не буду верующим христианином и выброшу вон свой крестильный крест! И тогда я попросил у мамы Евангелие, чтобы проверить. Из беседы с отцом Сергием Булгаковым...

- Это был отец Сергий?

- Да, это был он. Так вот, я запомнил только одно: есть четыре Евангелия. Стало быть решил я, одно из них короче. Я начал считать главы, наткнулся на Евангелие от Марка и попался! Потому что оно написано для таких дикарей, как я, - для молодых римлян, которые были язычниками. Я начал читать. И между второй и третьей главой Евангелия от Марка со мной случилось что-то, о чем говорят: ты с ума сошел, одурел! Между первой и третьей главой Евангелия от Марка, я вдруг явно почувствовал, что по ту сторону письменного стола, за которым я сидел, стоит Христос, живой. Я ничего не видел, не слышал, не обонял, никаких чувственных переживаний я не испытывал, но была абсолютная уверенность в Его присутствии. Я откинулся на спинку стула и подумал: если Он здесь, живой и от Него исходит такой свет и покой, причем свет не чувственный, а тот, который меня пронизал, значит все, сказанное в Евангелии, - правда. И я начал читать. Я стал открывать Евангелие в разных местах и первое, что мне попало, - это то место в Евангелии от Матфея, где говорится, что Бог проливает свет на добрых и на злых, и все Ему дороги. И тогда, помню, я подумал: я хочу быть с Богом, и поэтому я буду всех любить, что бы они мне ни делали.

Знаете, в тот период это сказать - это было довольно мужественно. Потому что условия Первой мировой войны, революции, нашего беженства создали много мучительного. Это было первое место, которое мне попало. Второе было - история о блудном сыне, о том, что блудный сын признает себя никчемным, а отец видит его только как сына. Это были два первых впечатления от того вечера.

И потом я поставил перед собой вопрос: люди ходят в церковь, они знают то, что я сейчас пережил? То, что они там говорят, и то, чему учат, соответствует тому, что Евангелие мне сказало? Тогда я впервые пошел в церковь… Нет, не совсем впервые, до этого меня еще меньшим мальчиком повели в церковь в Великую пятницу. И так как я никогда в церкви до того не бывал, я потянул воздух, вдохнул ладана и упал в обморок - меня унесли. И после этого я знал, что это мое спасение - меня приведут в церковь, я потяну носом, упаду в обморок и церкви не будет. Таково было мое отношение к церкви.

И вот я наконец решил пойти посмотреть: что в церкви? Рядом с нами был маленький приход под Парижем, бедный, как все тогда было. И там я обнаружил не устав, не правило, не богослужение как форму. А богослужение как собрание людей, которые хотят встретить Бога, Который там живет, к Которому можно обратиться, к Которому можно прислушиваться, Который будет говорить в Евангелии и в молитвах через святых. И я обнаружил, что Православная Церковь обладает чем-то, что я пережил, читая Евангелие. Для меня это сыграло колоссальную и решающую роль - то, что меня привело не учение, а встреча с Богом. Встреча с Богом через Евангелие и встреча с Ним в православном храме.

Бедный храм, жалкое пение, малая община, беднота и... присутствие Бога. Я не могу иначе выразить, это не было мистическое какое-то, величественное переживание. А совершенно ясное, прозрачное, спокойное чувство, что Бог здесь среди нас и мы с Ним.

И тогда я обнаружил то, что, конечно, не выразил и не мог выразить тогда для себя словами, - что до революции Бог для многих был в первую очередь Вседержитель, величественный Властитель мира, жил Он в соборах и в церквах и очень был не похож на нас. А тут вдруг оказалось, что Бог - такой же беженец, как мы. Его из России выгнали вместе с нами. И на Западе неверующих было сколько угодно. И храмы оказались не величественными местами, где живет Властитель мира, а небольшими церквушками, которые устроены беженцами, которые все потеряли и которые своему Богу, Который такой же беженец, как мы, предоставляют приют. Это чувство, которое у меня до сих пор осталось, что с одной стороны, Бог остается Богом в самом великом смысле слова, но Он при этом - такой же, как мы. Он - изгнанник на земле, и верующие предоставляют Ему место, где Он хозяин. И Он, будучи хозяином в этом месте, делится с нами Вечностью, святостью, Истиной, Жизнью. Вот это то, что у меня тогда сложилось как переживание. Я сейчас я выражаю это, вероятно, более умственно, чем мог тогда выразить.

- В этой связи не могли бы Вы сказать несколько слов о Вашем понимании православной традиции, что она значит для Вас?

- То, что мне кажется основным в Православии, - это встреча с Богом. Мы ходим в церковь, чтобы быть в том месте, которое является Домом Божиим. Он там живет, потому что верующие люди предоставили Ему приют в мире, откуда Он изгнан, во всех краях. Он там живет, и мы можем Его там встретить. Мы встречаем Его первым делом, вступая в храм в молчании. Он тут. Я могу встать в храме, молчать и знать, что по Его милости, по Его смирению, Он дает мне стоять в Его присутствии. Я знаю, что Он тут, мне для этого не нужно никаких переживаний. У меня есть эта уверенность, которая родилась от первой встречи.

И я думаю, что у большинства православных есть это чувство, хотя они, может быть, не так сознательно это выражают, но все же чувствуют: да, мы в Божием присутствии. Умею ли я молиться? Если не умею, я могу свечку поставить. Если я не умею молиться, я могу сказать: Господи, я тут и Ты тут, благослови, Ты любишь меня несмотря на то, что я собой представляю.

Богослужение в этом смысле для православных есть раскрытие неописуемой глубины и красоты, это прежде всего не устав, не обязательства, это момент, когда ты можешь встать в Божием присутствии и перед тобой раскрывается Царство Божие в молитвах святых, в песнопениях, которые сложились в течении двух тысячелетий, в иконах, в присутствии людей. И церковь в каком-то смысле - это место, где невидимое делается видимым. Иконы нам говорят о святых, которые тут, но которых мы не можем видеть по нашей ослепленности греховной. Нас окружают люди, которые все являются иконами Божиими. "Кто видел брата своего, тот видел Бога своего", - говорил кто-то из древних пустынников. Алтарь - это священное место, где Бог живет, где совершается несказанное, где хлеб и вино, которые мы приносим, но которые являются также даром нам от Бога, делаются Телом и Кровью Христовыми, освящаясь Самим Христом и Силою Святого Духа, при нашем участии через веру.

И здесь же - молитвы святых. Все наше богослужение построено на приобщении к их опыту о Боге. Святые, которые что-то пережили, выразили это и передали нам в православных молитвах. И мы должны молиться этими молитвами правдиво. То есть Бог эти молитвы слышал, когда они вырывались из душ святых, как кровь бьет из раны. "Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей!" - кричал царь Давид после убийства мужа женщины, которую он хотел украсть. Это было живое обращение к Богу, это был крик покаяния. В других местах это иначе выражается. Но так или иначе - это правда. Поэтому когда мы читаем псалмы, читаем молитвы, мы должны ставить вопрос: могу ли я сказать это честно и правдиво? Это все вы от меня, конечно, уже слышали. Но это так важно: чтобы была правда между Богом и нами!

- А если в моем вопросе сделать акцент на втором слове - "традиция" - тем более, что эта тема стала в той же Англии темой постоянного соблазна, в связи с многочисленными, нередко вопиющими, нововведениями, которые оправдываются в том числе ссылками на необходимость религиозного творчества?

- Видите ли, с одной стороны, нам ни в коем случае нельзя терять драгоценного богатства древности. Потому что, как я сказал, все наши молитвы - это слова святых, которые выросли из их опыта. С другой стороны, нам надо понимать, что слова, образы, которые в этих молитвах заключены, непонятны очень многим. Тут есть и проблема языка богослужения. На мой взгляд, надо в каком-то смысле омолаживать язык богослужения. Не нужно превращать его в русский, я говорю только о том, чтобы заменить некоторые слова, которые уже ничего не говорят молящемуся на те, что что-то говорят. Скажем, в Каноне Андрея Критского слово "тристаты" - кто его понимает? А если сказать "колесницы" - всякий поймет.

С другой стороны, кроме трудностей с переводом слов, есть трудности в понимании самих понятий. Молитвы были сложены на разных языках, языки со временем менялись, и теперь мы часто не понимаем, что люди хотели сказать в своей молитве. Например: "Господи, помилуй!". Сейчас "помилуй" часто воспринимается как почти раболепская мольба о том, что "не бей меня". А между тем слово "помилуй" происходит от слова "милость", того же слова "милуй", "прояви ласку ко мне". Из греческого это ясно - помилуй как "излей свою милость", как масло, елей изливают на рану. И очень много таких случаев, когда то, что имеет более глубокий смысл, по непониманию приобретает смысл более жесткий и формальный. И это надо объяснять, ведь менять это, конечно, невозможно. Но это надо объяснять людям, чтобы наши отношения с Богом в этих молитвах, которые часто кажутся такими резкими и жесткими, были ласковыми и нежными. "Помилуй" - значит "излей Свою милость на меня", а не скажи: "Ну хорошо, Я тебя не накажу".

С другой стороны, из столетия в столетия, у нас сложилось представление о том, что есть правила (я имею в виду молитвенные правила), которые обязательно надо вычитывать. И часто получается, что люди часто вычитывают эти правила автоматически. Потому что их не учат тому, чему не я, слава Богу, а святитель Феофан Затворник учил. Он говорил (о первом псалме вечерни): начни читать молитву и если твою душу охватит какое-нибудь слово или строчка в начале псалма - остановись на этом, сколько бы ни было времени - и живи этим. Дело не в том, чтобы вычитать, а в том, чтобы дать словам молитвы как бы пронизать душу. И этому мы должны учить себя и других.

Мне кажется Вы еще о чем-то спрашивали?

- Да, я спрашивал еще о духовной ситуации на современном Западе и в частности о том, как относиться к странным нововведениям протестантов (в частности здесь в Англиканской церкви).

- Понимаете, в чем дело: Англиканская церковь, так же, как и другие западные церкви, за последние пятьдесят лет потеряли очень много веры. Не формы, а самой веры. Веры в реальность воплощения, в реальность Воскресения Христова, веры в реальность Святых Таин. И понятно, что в этом отношении мы сойтись не можем. Но с другой стороны, у многих людей, богословские представления которых для нас неприемлемы, личный опыт молитвы и опыт Бога может быть истинным и глубоким.

Я был пять лет на войне и во французском Сопротивлении и видел людей разных исповеданий и даже безбожников. И меня поразило то, что нас разделяет не разная вера, а то, как ты активно в жизни переживаешь то немногое, что у тебя есть. Я помню одного офицера, который шесть раз вышел из защищенного положения, чтобы внести раненных солдат, он был весь изранен, он был католик, формальный католик (то есть вовсе не мистик). Я видел протестантов, которые отдавали свою жизнь за других. Я помню одного русского священника, который стал потом епископом в Цюрихе, его звали Серафим. Он с одного края фронта на другой написал мне письмо, о том, что он всю жизнь жаловался на то, что он такого высокого роста и такой широкоплечий, потому что все на него обращали свое внимание. А теперь он писал: "Я благодарю Бога, потому что когда бывает обстрел, двое могут спрятаться за мою спину". И это были люди разных исповеданий, но все - люди, глубоко верящие в Бога.

Поэтому сейчас вопрос между вероисповеданиями - не вопрос о сличении текстов и вероисповеданий, а в том, что через эти молитвы, через эти тексты, ты встречаешь Бога или нет.

Когда я попал сюда, изучил английский язык и смог делится своим православием, как умел, я стал замечать, что у нас есть непроходимые грани, которые нас разделяют, с точки зрения вероучения или даже духовного опыта. Но при этом есть нечто общее - то, что мы устремлены к одному и тому же Богу.

Если вы поставите вопрос о том, сколько часов в день обычный католик живет своей верой в непогрешимость Папы, он и не вспомнит. Поскольку он живет Богом и Таинствами. Это не значит, что он прав. Я очень отрицательно отношусь к такому экуменизму, который сглаживает разницу и искусственно сближает людей, которые остаются далекими. Мы должны ставить вопрос о том: какова твоя вера в Бога, что ты о Боге знаешь? Потом будем рассуждать о другом. И сейчас мы, кажется, начинаем возвращаться к этому, потому что мы истощили все аргументы в бесконечных спорах и теперь можно ставить вопрос человеку: в какого Бога ты веришь?

- Я был несколько дней назад в Вестминстерском аббатстве - месте, где венчаются на царство английские короли, и обратил внимание, что у входа висят две большие, недавно написанные русские православные иконы: Спаса и Богородицы. Я перекрестился на них и какой-то служитель (вероятно англиканский священник) начал расспрашивать меня: не из Русской ли я Православной Церкви, и я видел неподдельный интерес в его расспросах. И такой интерес, в частности к нашим иконам, я замечал здесь неоднократно. Да и сами иконы можно сейчас часто увидеть в англиканских храмах. Как Вы думаете: такой интерес - это выражение какой-то моды или подлинно глубокого внимания к Православию у какой-то части англикан?

- Вот именно только у какой-то части... Что касается икон, то иконы Спаса рассматриваются как исповедание веры в Боговоплощение, иконы Христа принимаются, как выражение того, что Бог стал человеком… Но проблема в том, что даже среди англикан не все в это верят!

- То есть среди них есть те, которые отвергают догмат Боговоплощения?

- Да. Они говорят, что Христос был пронизан Духом, в каком-то очень расплывчатом смысле слова. Но в то, что Он был Богом, который стал человеком во плоти многие не верят. В этом проблема.

Вообще англикане очень раздроблены, разделены внутри себя. Некоторые очень близки к православию, другие - к католицизму или тем или иным классическим протестантским группировкам. А есть такие, которые настолько расплывчаты, что не знаешь в общем-то - во что они верят.

Беда в том, что англикане, за последние два десятилетия приблизительно, захотели не терять своих верующих любой ценой и для этого стали разжижать свою веру для того, чтобы всех устроить. Примерно так: ты не веришь, но все равно ходи к нам.

- А что касается Римо-католической Церкви - она здесь очень активна, огромные храмы, несколько очень приличных газет, университеты и школы... Как вы относитесь к их политике сейчас и, в частности, к визиту Папы на Украину в эти дни?

- Политика Рима - это захват. Обращение всего некатолического мира в католический. А делается это порой исподволь, незаметно. Например так: придите к нам, вы увидете, что между нами никакой особенной разницы нет...

Я помню в Париже, недалеко от церкви Нотр-Дам, была небольшая униатская церковь, арабская. Я помню туда вошел, мне было лет восемнадцать-двадцать, и священник мне говорит: Вы интересуетесь верой? Я говорю: да. И он мне тогда начинает рассказывать: вот смотрите - несмотря на то, что у нас такой странный храм - иконы, иконостас и так далее - мы самые заправские католики! Я ему ответил: Вы знаете, этим Вы меня не привлечете, потому что я православный. И тогда он мне: православный? Так значит нас ничто не разделяет! У нас тот же самый обряд. И это то самое, что меня всегда возмущало в католичестве.

Из моего личного опыта я могу вспомнить еще, что когда мы попали во Францию, католики детям из русских семей давали места в очень хороших католических школах. И мама повезла меня на встречу в одну из таких школ. Все было устроено, мы договорились. И вот когда мы уже дошли до двери, священник, который нас принимал, сказал: одну минуту, конечно, если он поступит в нашу школу, он станет католиком. Я повернулся и сказал: мама, уходим, я не на продажу!

- Это было еще до Вашего обращения к Евангелию и Церкви?

- Да, задолго. У меня не было никакого православного отношения к этому. Но подкуп был мне неприемлем. И то, что нас отделяет от католиков, - это их нечестность: с одной стороны, очень большая резкость вероучительная, а с другой - готовность вступать в очень большие компромиссы, лишь бы ты перешел к ним. С англиканами в этом отношении проще...

- В самом начале беседы я упомянул о событии очень большого духовного масштаба, я имею в виду канонизацию Новомученников и Царской семьи...

- Я воспитывался в монархической семье, не страстно политической, а просто монархической. Вся семья была так или иначе связана со службой Государю. Мой дед и отец были дипломатами. Мамины братья были или гвардейцами или дипломатами, поэтому чувство верности Царю и его семье было всегда. Я убежден, я это вынес из того факта, что Царь и его семья по доброй воле разделила трагедию русского народа. Они могли бы бежать, но не захотели этого. Я видел книгу, где были выписки из тех мест "Добротолюбия", которые были отмечены Государем, Императрице и детьми как моменты особой важности и они все говорят о том же - о том, чтобы жизнь класть за свой народ и так далее. Поэтому я сочувствую канонизации. Единственный вопрос, который вставал у меня, - это своевременность. Но об этом я судить не могу - надо быть в России и знать, что люди чувствуют по этому поводу.

- Я могу поделиться своими ощущениями: я говорил со многими и был на торжествах по поводу канонизации. Мне кажется, это было более чем вовремя. Откладывать дальше было невозможно. И после того, как это произошло, наступила какая-то ясность. И даже сами эти торжества, конечно, были удивительны по своей духовной глубине и сосредоточенности. С одной стороны, тут была трагичность, не случайно и "Курск" затонул в это время, а с другой стороны - надежда на возрождение России. Мне кажется, здесь была встреча с Богом. То, о чем Вы говорили...

- Тогда я счастлив. Я рад, что канонизовали Царскую семью и в их лице всех, кто также отдал свою жизнь. Я не знал того, что Вы сказали, и того, какое значение это имело для России в более широком смысле. Я ведь не был в России чуть больше десяти лет - со времени Собора, на котором выбирали Патриарха.

- На мой взгляд, сейчас ситуация вообще очень сильно изменилась прежде всего в вопросе отношений Церкви и государства. Со стороны государства и общественности взгляды устремлены в сторону Церкви, может быть, как никогда за последние десятилетия. Пишут об этом много, много обсуждается тема взаимодействия Церкви и государства в разных областях… Как Вы расцениваете перспективы такого рода сотрудничества?

- Это очень трудный вопрос. Потому что с одной стороны, конечно, хочется, чтобы между государством и Церковью было взаимное уважение и гармония. С другой стороны, из истории Церкви мы знаем, как это опасно, когда Церковь делается орудием государства. Когда речь идет о том, чтобы Церковь стояла за родину и за образование - тут, конечно, вопроса никакого нет. Но до какой степени государство может использовать Церковь для своих целей - это всегда остается под вопросом. И Церковь должна быть очень внимательна в отношении такого рода сотрудничества.

- Между прочим, я как-то внутренне вздрогнул, когда я здесь на службе во время ектеньи услышал молитву об английской Королеве и королевской семье, а потом молитву о Патриархе - мне кажется Ваша епархия, одно из очень немногих мест, где одновременно возносятся молитвы о законном монархе и о православном Патриархе. В этом смысле особое место и по части отношений церковной и государственной власти.

- Да, это верно.

Православная церковь Успения Божией Матери и всех святых в Лондоне

- Каким Вы видите будущее Православия здесь, в Великобритании, а с другой стороны - в России?

- Я отвечу на этот вопрос так: ударение нам нужно ставить на познании Бога, а не на форме. Древняя форма, разумеется, сохранится. Но акцент должно делаться именно на Богопознании.

Вообще я думаю, что Православие сейчас растет, но растет не как пожар. А просто растет - постепенно. В Англии оно имеет особое значение в двух планах: с одной стороны, как исповедание веры - открытое, определенное, не колеблющееся, тогда как западные исповедания сейчас шатки и валки в этом отношении. С другой стороны, как я Вам уже говорил, оно важно как вероисповедание, которое не ищет интеллектуального спора, а ищет опыта общения с Богом и на этом основании нового взаимообщения между людьми.

- Что бы Вы хотели пожелать православным молодым людям в России сегодня?

- Чего я могу пожелать всем - это того, чтобы они погружались в православную русскую традицию (в богослужении, молитве и так далее), но не делались бы ее пленниками. Чтобы они ей питались, оживали через нее, как оживает человек от общения с кем-то, у кого есть большой опыт, какого у них нет.

В каком-то очень очень мелком смысле, я могу вспомнить свой опыт. Когда я поступил в университет в Париже, в Сорбону, на факультет естественных наук, физики, химии, биологии, одновременно мне раскрылся Достоевский и одновременно я встретил Церковь. И вот эти три вещи меня вдохновили. Наука, как она преподавалась учеными, а не школьными учителями, раскрыла предо мной целый мир сотворенного. Достоевский открыл предо мною целые глубины человеческие. А Церковь - Божий мир. И этого я желаю всем.

Известные московские священнослужители, лично знавшие почившего митрополита Сурожского Антония, делятся своими воспоминаниями о встречах с владыкой, говорят о значении новопреставленного архиерея Божия.

Архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник московского Сретенского монастыря:

Митрополит Антоний - это целая эпоха в жизни Русской Православной Церкви XX века. Мне, по милости Божией, приходилось с ним несколько раз встречаться в Москве еще в начале 1980-х годов. Любое общение с ним производило неизгладимое впечатление, это был архиерей Божий, такого архиерея мы, наверное, уже не увидим. Совершенно доступный, милосердный, добрый, заботящийся о каждом из людей, который оказывался на его пути. Вы знаете, его духовным сыном в поздние годы своей жизни был владыка Василий (Родзянко). Владыка Антоний и постригал его в монашество, готовил к епископскому служению в Америке, и когда владыка Василий, зная, что он будет епископом, спросил у владыки Антония: "Как же я буду исполнять монашеский обет послушания, если я буду епископом, и сам буду руководить, меня будут слушать, у кого мне быть в послушании?" И тогда владыка Антоний сказал ему: "Всякий человек, который окажется на твоем пути, вот у этого человека ты и будь послушником, если, конечно, он не будет требовать от тебя, чего-то противного воли Божией". И владыка Василий, слушая своего духовника, был именно таким прилежным послушником всякого человека, с которым он встречался. Я думаю, что это качество, этот духовный подвиг был и у самого владыки Антония. Он был уже в старческом возрасте, когда мы встречались, и иногда приходилось просить у него, чтобы он где-то выступил, с кем-то встретился, даже приехал куда-то и освятил квартиру, повидался с людьми, и я не помню случая, чтобы владыка Антоний отказался, хотя он был уже митрополитом и управляющим Британской епархией и одним из самых уважаемых иерархов Русской Православной Церкви.

Больно было несколько лет назад читать или слышать, когда совсем недавно пришедшие в Церковь люди, вдруг начинали критиковать его, а иногда эта критика принимала совершенно скверный, хамский характер. Владыка Антоний знал об этом и воспринимал это смиренно, как и подобает монаху. Было, по меньшей мере, странно видеть, как люди, которые еще ничего не сделали для Церкви, для спасения собственной души, могли осуждать архиерея Божия, глумились над его именем. Владыка Антоний сделал очень многое, подвиг его жизни нам еще предстоит по-настоящему оценить. Десятки, а может быть, и сотни тысяч людей, приведены им ко Христу, к Православию. Он помог многим из нас совершенно по-другому, взглянуть на Церковь, помог освободиться от многих шор, которые неизбежно были у многих из нас, воспитанных в советское время. Вечная ему память, Царствие Небесное и, конечно, никто из нас не сомневается, что память о владыке Антонии, благодарнейшая память, навсегда останется в наших сердцах.

Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя ОВЦС МП:

Скончался великий иерарх нашей Церкви, человек, который в течение длительного времени окормлял паству и в Великобритании, и по всей Европе, и по всей России. Служение митрополита Антония было совершенно особым, это было служение апостольское, служение миссионерское. Он практически с нуля, с одного маленького прихода создал епархию в Англии, которая объединила как русских людей разных поколений и разного происхождения, так и людей во многих странах мира, людей, не имевших до того, как они встретили митрополита Антония, отношения к Православию, не имевших православных корней. Среди его паствы много людей, которые родились в среде коренных англичан и были англиканами или католиками, и приняли Православие и стали органичной частью Вселенской Православной Церкви. И, конечно, мы все помним о том, как в трудные для нашей Церкви годы, в 1970-е, 80-е годы, когда очень была велика духовная жажда нашего народа, и очень сложно было эту жажду утолить, беседы митрополита Антония по радио ВВС, его книги, его проповеди, которые приходи в Россию, очень много помогали нашему народу, помогали тем, кто стремился лучше понять Православие. В этих сложных условиях, когда не было большого количества духовной литературы, когда не было православного радио и телевидения, газет, проповеди митрополита Антония сыграли очень большую роль в том, что люди имели источник слова Божия, источник церковной проповеди, источник знаний о своей вере. Так что владыка Антоний осуществлял миссионерское, апостольское служение, как на Западе, так и в России, это служение Церковь никогда не забудет. В эти дни особо призываю молиться об упокоении души новопреставленного блаженнопочившего митрополита Антония. Я думаю, что вся наша Церковь будет молиться. Точно так же как будут молиться люди во многих других Православных Церквах в разных странах Запада, в разных славянских странах, где знали и почитали блаженнопочившего митрополита Антония.

Протоиерей Максим Козлов, настоятель храма св. вмч. Татианы при МГУ:

Кончина митрополита Антония Сурожского, конечно же, является огромной утратой для всей Русской Православной Церкви. Прежде всего, потому что в личности митрополита Антония соединилось высокое иерархическое достоинство с подлинной высотой жизни, с достоинством святости, поэтому, конечно же, когда мы в последние годы слышали то или иное слово митрополита Антония, его проповедь его суждение по актуальным церковным вопросам, никто не мог пройти мимо него равнодушно или оттолкнувшись, все мы знали, что любое его слово продиктовано настоящей во Христе любовью, любовью к Богу, к Церкви, ко всему народу Божию. И мало у нас таких людей, наверное, их всегда бывает не так много видимых Церкви, но тяжелее становиться жить, когда мы одного за другим теряем тех, кто является нашими духовными маяками, духовными ориентирами, но мы верим в то, что владыка Антоний будет молиться о нас в Царствии Небесном. Мы верим что, конечно, Господь удостоит его упокоения со святыми, и что, как всю свою жизнь он положил на служение Матери-Церкви, так и ныне он будет предстательствовать и о нас, в Отечестве нашем находящимся, о том, чтобы дух любви Христовой не оскудевал в православных христианах, о том, чтобы слова Евангелия "потому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою", которые он так часто напоминал нам, жили в наших сердцах. Будем уповать и на то, что он будет молиться и о том, чтобы Православие, в стране, где он прожил столько лет, и на создание Православной Церкви в которой, он посвятил большую часть своей жизни, чтобы Православие в Англии стало действительно Поместной Православной Церковью, в которой соединятся все люди: и приехавшие из России, и родившиеся в Англии и эмигранты из других стран. Это будет главная наша благодарность владыке Антонию - Поместная, автономная или автокефальная, Православная Церковь. Будем молиться владыке Антонию, уповая, что он молится о нас, зная, что святые не оставляют нас своим попечением и по отходе от земной жизни, это, наверное, для нас сейчас главное утешение, хотя, конечно, для тех, кто любил и знал владыку Антония, кто читал его книги, кто слышал его проповеди, будет жить труднее. Владыко, отче, святителю Божий, моли Бога о нас! Аминь.

Протоиерей Валентин Асмус, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Красном Селе:

Митрополит Антоний - целая эпоха. Его почти 90-летняя жизнь закончилась только что, она протекала во времена, которые нами воспринимаются как стародавние. Он родился еще до революции, никогда, кроме недолгих посещений России не жил при советской власти, до конца жизни пользовался старой орфографией. Он был носителем и проповедником православной русской традиции, воспринятой им от старых простых русских батюшек, волею Божией оказавшихся за границей. И в то же время, он поразительно, для некоторых даже шокирующе, современный человек. Подростком встретивши живого и любящего Христа, он не сомкнул любви Христовой в глубинах своего сердца, как часто делаем мы, честно говоря, иногда эгоисты, маловеры и пессимисты. С дерзновением и уверенностью он свидетельствовал о Спасителе всюду и всем, и нередко его свидетельство переворачивало жизнь человека, приводило отчаявшуюся душу в объятия Отча. С любовью, милосердием, глубоким пониманием, обращался он к нашим современникам, стоящим перед многими, иногда небывалыми прежде трудностями, и вместе с ними искал христианского решения наших проблем. Он не подменял честного и смиренного "я думаю" авторитарным и нередко фальшивым "Церковь учит", потому что действительно не на все вопросы современности мы найдем ответы в многовековой церковной традиции. Будучи личностью, претворившей и Предание Церкви и современную жизнь в богатейшем, уникальном личном опыте, владыка Антоний был слугой Божиим, священником Христовым, пастырем овец словесных. Он никогда не был человеком какой бы то ни было партии, временами он мог быть неугоден любой из существующих партий. Экуменистам, которые считают, что Россия станет цивилизованной страной только тогда, когда ее посетит коронованный соотечественник Марины Мнишек, он не угоден тем, что многократно свидетельствовал о захватнических, прозелитических целях Католической церкви в России, но и нашим традиционным антикатоликам, иногда от него доставалось. Однажды я помню, он собирался ехать в Московскую Духовную академию, когда у него спросили: "О чем вы будете там говорить?" Он сказал: "К сожалению, о католиках". "Но почему, к сожалению, вроде бы у вас совершенно определенная и при том антикатолическая позиция?". Владыка ответил: "Да, конечно, я против католичества, но ведь перед ними-то нужно католиков защищать". То есть он очень хорошо понимал, что примитивный, в лучшем случае основывающийся на давно устаревших учебниках XIX века антикатолицизм, который у нас до сих пор кое-где процветает, очень опасен для Православия, опасен тем, что он не выдерживает столкновения с жизнью. И, действительно, на наших глазах произошли вещи, которые нас убеждают в глубокой правоте владыки Антонии: у мирян или клириков, которые были очень антикатоличенски настроены, при первом же столкновении с реальным католицизмом, когда оказывалось, что, скажем, католики не поклоняются папе как Богу, у таких нетвердых антикатоликов происходил какой-то переворот, они могли стать прямо-таки латинофимлами. Во многом владыка Антоний проявлял мудрость, которая иногда выражалась у него парадоксальным способом. Он всего себя отдал служению Богу и людям. Однажды, он рассказывал очень близкому человеку об одной своей личной внутренней проблеме, и этот человек спросил: "Почему вы не можете Бога попросить о разрешении этой проблемы?". И владыка тогда ответил: "У меня с Ним уговор: ничего не просить для себя". Вот таков он был, ничего не просил для себя, он просил только за других, таково было его предстояние Богу, таково было его служение людям, таким мы его продолжаем помнить, и таким он ныне предстает перед Богом уже лицом к лицу. Когда умерла дочь у одной старой знакомой владыки Антония, он достаточно строго сказал этой убитой горем женщине: "Не мешай своими слезами ее радости!". Вот и мы тоже, провожая владыку Антония, и естественно скорбя о его уходе, потому что о его уходе будут скорбить не только лично его знавшие, каких, может быть, у нас в России не так много, только в Москве и других немногих городах, которые он имел возможность посещать в прошлые годы, его слышали очень многие на пространствах великой России, которая недавно называлась Советский Союз, слышали его проповеди по радио, он часто вел религиозные программы радиостанции ВВС, и конечно все, кто так или иначе его знал, будут скорбить об уходе этого великого пастыря, но наша скорбь и печаль пусть будет в радость и у нас должна быть надежда, что не только мы молимся об упокоении новопреставленного митрополита Антония, но и он имеет дерзновение молиться о нас.

Это рассказ об одном хорошем человеке, который своей жизнью приводил людей к Богу. Кто то его в нашей стране хает, кто то уважает. Но все это отступает на задний план, когда понимаешь, что сделал этот человек за свой отведенный Богом жизненный отрезок земного времени. И не нам, смертным его судить...

Православие.Ru, 20 января 2011 г.
http://www.pravoslavie.ru/smi/44190.htm Игорь Петровский