Сегодня память Свт. Феофана Затворника, перенесение Его Честных мощей.
Хочется поделиться с вами со стихотворением, которое некогда посвятил Прп. Варсонуфий Старец Оптинский Великому Святителю Феофану.


Памяти в Бозе почившего епископа Феофана Затворника

(† 6 января 1894 года)

Он бе светильник горя и светя (Ин. 5, 35).
Вы есте свет мира; не может град укрытися верху горы стоя (Мф. 5, 14).

        1
        Давно ли жил тот старец чудный,
        Исполненный духовных мощных сил,
        Что подвиг свой великий, многотрудный
        В пустыне Оптиной смиренно проходил?
        Давно ль почил сей дивный гражданин [1],
        Дарами благодатными обильный,
        Что в слове и в делах и властный был и сильный,
        Что вновь возвысил иноческий чин?
        Давно ль умолкнул вещий его глас?
        Давно ли отошел в Чертог Небесный
        Избранник сей и дивный и чудесный;
        И много ль их осталось среди нас,
        Стяжавших дар духовного прозренья
        И творческий свободный ум,
        Что в область нас возносит чудных дум
        Могучей силою святого вдохновенья?
        Два года минуло — и новая утрата!
        И вновь Россия скорбию объята!
        И весть по ней несется из конца в конец,
        Что отошел от нас другой борец;
        Еще иной почил духовный великан,
        Столп веры, истины глашатай и ревнитель,
        Возлюбленный отец, наставник и учитель, –
        Покинул нас великий Феофан,
        Что утешением и радостью был нам!
        Исполнилась его последняя година,
        Почил он праведной, блаженною кончиной.
        В великий светлый день Богоявленья
        Призвал Господь избранного раба
        В небесные и вечные селенья,
        Исполнил он свое предназначенье;
        Окончилась великая борьба!
        Покорный высшему небесному веленью,
        Он на стезю безмолвия вступил
        И подвиг свой великий довершил,
        Исполненный глубокого значенья
        В наш буйный век духовного растленья.
        Воочию он миру показал,
        Что в людях не погибли высшие стремленья,
        И не померк в их сердце идеал.
        Незримый никому, в безмолвии глубоком,
        Наедине с собой и с Богом проводил
        Он время, но миру христианскому светил
        Учением святым и разумом высоким.
        Ему был раем сумрачный затвор!

        Служил для многих он высоким назиданьем,
        Соблазном для других и камнем претыканья:
        Вся жизнь его была для нас укор!
        «Зачем в затвор себя он заключил?
        Зачем жестокое и тяжкое столь бремя
        На рамена свои бесцельно возложил?
        К чему бесплодная такая трата сил?
        Теперь иных задач, иных вопросов время,
        Иная ныне деятельность нужна,
        Иного люди требуют служенья,
        Для новой нивы новые потребны семена.
        К чему сия борьба, жестокие лишенья,
        Посты, молитвы, плоти изнуренья?
        Для благотворного полезного труда
        Не вера нам нужна, потребно знанье.
        Прошла пора бесцельного, пустого созерцанья;
        Иная нас теперь ведет звезда,
        Иной рычаг отныне движет мир;
        В сердцах людей иной царит кумир,
        Кумир сей – золото, земные наслажденья,
        А не бесплодное стремленье в небеса!» –
        Такие раздались повсюду голоса.
        Таков был вопль свирепого глумленья,
        Таков от мира был жестокий приговор,
        Когда подвижник-иерарх вступил в затвор!
        То было время смутное. Тогда
        Тяжелые переживала Русь года...

        2
        Убогой скудости, смиренной простоты
        Являло вид его уединенье.
        На всем следы сурового лишенья,
        И нет предметов в ней тщеславной суеты.
        Лишь всюду видны груды книг –
        Отцов святых великие творенья,
        Что будят в нас небесные стремленья,
        Освобождая дух от чувственных вериг.
        Глубоких дум в них видно отраженье,
        Изображены в них светлые черты
        Иной – негибнущей и вечной красоты;
        Исполнены они святого вдохновенья,
        И мысли в них безмерной глубины,
        Что нас пленяют силою чудесной;
        Неизглаголанной гармонии небесной
        Могучие аккорды в них слышны.
        В безмолвии яснее видит ум
        Тщету сей жизни. Сюда не достигал
        Многомятежный рев и шум
        Бушующего жизненного моря,
        Где воздымаются за валом вал,
        Где слышится нередко тяжкий стон
        Отчаянья, уныния и горя,
        Где бури восстают со всех сторон.
        К богоподобию стремясь и к совершенству,
        Всего себя он Господу предал
        И в Нем Едином высшее блаженство
        Своей души всецело полагал.
        Но подвиг свой и труд необычайный,
        Которыми себе бессмертие стяжал,
        Покрыл он от людей безмолвной тайной,
        Не требуя от них ни чести, ни похвал.
        Божественною силою хранимый,
        В смирении он путь свой проходил,
        Минуя грозные и темные стремнины,
        Где враг его, как жертву, сторожил.
        Евангельских заветов верный исполнитель,
        Подобно Ангелу, он Богу предстоял
        И в сердце своем чистом основал
        Нерукотворную Ему и светлую обитель.
        На Божий мир, на все его явленья
        Взирая с внутренней, духовной стороны,
        Стремился он постигнуть глубины
        Их тайного и чудного значенья.
        Мир этот тайнами великими повит,
        Печать на нем премудрости высокой;
        Не каждому уму понятен смысл глубокий,
        Что в проявлениях его сокрыт.
        В борьбе с духами тьмы, жестокой и неравной,
        Он дивную победу одержал,
        Зане главу его стяг веры православной
        Своей державной силой осенял.
        И в сей борьбе стяжал он откровенье
        Великой истины, что жизнь – не наслажденье,
        Что жизнь есть подвиг, тяжкая борьба
        И повседневный крест для Божьего раба,
        И высшая в ней мудрость есть смиренье!
        Что беспредельный светоносный идеал,
        И смысл ее, и основная цель – богообщенье.
        Вотще ему враг сети расставлял,
        Он сети сии рвал, как нити паутины.
        Он зрел здесь образы нетленной красоты,
        Неведомы они сынам житейской суеты,
        Мятущимся средь жизненной пучины.
        Омыв с себя следы греховной тины,
        Он в меру совершенства восходил
        И чище себя снега убелил,
        Что кроет гор заоблачных вершины.
        Он созерцал своим духовным оком
        Небесный мир в смирении глубоком,
        Неведомый неверия сынам,
        Незримый слепотствующим очам.
        Мы, гордые одним лишь внешним знаньем,
        Напрасно чаем с Запада рассвет
        И чуда ждем в бесплодном упованьи –
        В томленьи сем прошло немало лет,
        То вековое наше заблужденье:
        Там есть науки, ремесла, но просвещенья,
        Духовного там света – нет!
        Там воцарились злоба и растленье [2].
        Ему был скинией таинственный затвор!
        Стремясь горе? и сердцем и умом,
        Великих сил исполнился он в нем,
        Сподобившись божественных видений
        И дивных благодатных откровений.
        Он духу его дал свободу и простор
        И свергнул с него гнет земной кручины,
        В безмолвии блаженство он обрел.
        Так быстроокий царственный орел,
        Покинувши болотные низины,
        Где он себе добычу сторожил,
        Полет свой направляет к небесам
        Размахами своих могучих крыл;
        И, одинокий и свободный, реет там,
        Поднявшись выше облаков и синих туч,
        Где жарче и светлее солнца луч.

        3
        В безмолвии он много слез пролил,
        Когда свои усердные моленья
        За Русь родную Богу приносил, –
        Да узрит он начало обновленья
        И возрождения ее духовных сил
        И, довершив свой подвиг величавый,
        Спокойно бы глаза свои закрыл,
        Узрев рассвет ее духовной славы...
        Потомству он оставил в назиданье
        Свои творения – великие труды,
        Ума бесстрастного высокие созданья
        И дивных подвигов духовные плоды.
        Одним они проникнуты стремленьем:
        Исполнить света жизненный наш путь
        И ревности святой огонь вдохнуть
        В нас, обессиленных страстями и сомненьем.
        Он уяснил в них путь душевного спасенья
        И жизни христианской показал
        Великое и дивное значенье.
        Он веру несомненную вселял,
        Что вне Христа нам нет упокоенья,
        Что все иное – призрак мимолетный, дым!
        Горит в них свет святого вдохновенья,
        Проникнуты они помазаньем святым.
        Неведомы они останутся одним
        По простоте иль скудости смиренной;
        Ничтожными покажутся другим
        По гордости ума иль мудрости надменной.
        Вослед иных богов они идут толпой,
        Их жизни цель – благ временных стяжанье
        Иль внешней мудрости изменчивое знанье:
        Ни чувств благих, ни веры нет святой.
        И радости и скорби их иные,
        Не преходящие сей тленной жизни грань,
        С духами тьмы неведома им брань;
        Не верят в них они, как в призраки пустые.
        Ни доблестей у них, ни христианских дел,
        Пространными они идут стезями,
        И ум их омрачен греховными страстями,
        И в вечности печальный ждет удел.
        Но многие сыны сомненья и печали,
        Чья жизнь была бесплодна и пуста,
        Прочли те чудные и светлые скрижали,
        Что познавать учили Бога и Христа,
        И, полны радости, глаголам их внимали;
        В них чувства новые тогда затрепетали.
        Объятые духовным тяжким сном,
        Они согрелись их божественным огнем.
        И многие из них пошли иным путем,
        И, свергнув путы лжи и обольщенья,
        Что овладели их и сердцем и умом,
        И благодатного исполнясь просвещенья,
        В смирении поверглись пред Христом.
        Он пробудил их мощным Своим словом,
        Застывших в отрицании суровом.
        И в них забил родник воды живой.
        И, снова возвратясь под кров родной
        Из области духовного изгнанья,
        Они нашли своим душам покой,
        Забывши прежние тяжелые страданья,
        И, полные надежд и радости великой,
        Прославили Зиждителя Творца,
        Что их извел из сей неволи дикой,
        Где тьма духовная и мука без конца.

        4
        Оставил он свое изображенье...
        В нем видим мы печать сердечной чистоты
        И кроткого блаженного смиренья
        И отблеск чистых дум. Его черты
        Исполнены святого умиленья,
        Проникнуты они духовной красотой,
        При виде их благие помышленья
        Встают в душе и чувств небесных рой...
        Несется время. Неизменною чредой
        Идут за днями дни, и минет год,
        Как отошел от нас он в мир иной.
        Мы память сохраним о нем из рода в род
        И к Богу вознесем усердные моленья:
        Да примет душу в райские селенья,
        Где ни печалей, ни болезней нет,
        Но вечный царствует незаходимый Свет.
        Умолим Господа, да нам Он ниспошлет
        Избранника иного, и новое духовное светило
        Над Русскою землей опять взойдет,
        И явятся нам мощь его и сила!
        Да просияет он святыней слов и дел!
        И радостно бы мир его узрел,
        И приобщимся мы его святыни –
        Сыны великой жизненной пустыни.
        1894 г.
.......................................................................................

    [1]Здесь разумеется оптинский старец иеросхимонах Амвросий, скончавшийся 10 октября 1891 года.
    [2] Мысль Ф.М. Достоевского.

Вознесенский монастырь в Кремле.

Св. прп. Ефросиния Московская.



Преподобная (благоверная княгиня) Евфросиния Московская

Имя преподобной Евфросинии в миру — Евдокия («Благоволение»). Она была дочерью Суздальского князя Димитрия Константиновича и его супруги Анны. По благословению святителя Алексия митрополита Московского 18 января 1366 г. совершилось бракосочетание Евдокии с великим князем Московским Димитрием Ивановичем. Свадьбу торжественно отпраздновали по обычаям тех лет в Коломне. Этот брак имел большое значение для судьбы Московского государства, скрепляя союз Московского и Суздальского княжеств. Бракосочетание юных князя и княгини «преисполнило радостию сердца русских», как говорит летописец.
В трудное время был заключен этот брак. Заканчивался сорокалетний период относительного спокойствия на Руси: наступало время практически не прекращающихся войн с многочисленными врагами — внешними и внутренними. Кроме постоянного противостояния внешним врагам — Орде и Литве, продолжалось кровавое соперничество русских княжеств.

Кроме того, почти в самый год бракосочетания князя Димитрия с Евдокией свирепствовала в Москве «моровая язва», народ умирал тысячами, по московским улицам слышан был плач и причитания осиротелых людей. К этой беде присоединилась еще одна — страшный пожар в Москве. Море огня охватило улицы города, безжалостно пожирая деревянные постройки. Горели дома, имущество, скот, гибли люди.

Стон и плач народа достигал княжеского терема, оставляя свой след в сердце юной княгини — и вот тогда-то явила себя Евдокия матерью и покровительницей обездоленных погорельцев, вдов и сирот.

Едва Москва восстановилась из пепла, как в 1368 г. литовский князь Ольгерд осадил Кремль, в котором затворились великий князь с княгиней, митрополит Алексий и бояре. И снова горела Москва, опять слышались стоны и крики московских, жителей, побиваемых литовцами. Вся Московская земля была опустошена.

Юная княгиня непрестанно молилась о родной земле, всеми силами старалась облегчить положение страждущих. Не прошло и пяти лет замужества, как князю Димитрию было необходимо ехать в Орду в связи со спором о великом княжении с Тверским князем Михаилом Александровичем (1399 г.). Первосвятитель Русской Церкви митрополит Алексий не только благословил князя на эту поездку — восьмидесятилетний старец сам сопровождал его до Коломны. В отсутствии супруга Евдокия со всем народом молилась о благополучном возвращении князя. По молитвам святителя Алексия и преподобного Сергия князь Димитрий Иванович вернулся из Орды в Москву с ярлыком на великое княжение.
Вся жизнь великокняжеской четы прошла под духовным руководством и благословением великих святых земли Русской — святителя Алексия и преподобного Сергия, а также ученика преподобного — святого Феодора, игумена Московского Симонова монастыря (впоследствии архиепископа Ростовского), который был духовником Евдокии. Преподобный Сергий крестил самого Димитрия и двух его детей, в том числе и первенца Василия (у великокняжеской четы родилось 5 сыновей и 3 дочери). Это был поистине благословенный христианский брак. Автор «Слова о житии...» князя Димитрия находит удивительные и точные слова для описания совместной жизни великокняжеской четы: «Еще и мудрый сказал, что любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое таких носят в двух телах единую душу и одна у обоих добродетельная жизнь, на будущую славу взирают, возводя очи к небу. Так же и Димитрий имел жену, и жили они в целомудрии. Как и железо в огне раскаляется и водой закаляется, чтобы было острым, так и они огнем Божественного Духа распалялись и слезами покаяния очищались.

И вот пришел 1380 год — новая разлука с мужем, снова скорбь и молитвы о спасении Отчизны. Утешала надежда на победу, предсказанную преподобным Сергием. Княгиня по праву разделила с великим князем подвиг борьбы за освобождение Руси от монголо-татарского ига, — горячими молитвами и делами любви. В память победы на Куликовом поле Евдокия построила внутри Московского Кремля храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Храм был расписан великими иконописцами Древней Руси Феофаном Греком и Симеоном Черным.

Нашествие татарского хана Тохтамыша в 1382 г. стало новым страшным испытанием для Москвы и всей Русской земли. Димитрий Иванович уехал собирать войско сначала в Переславль, а затем в Кострому, оставив в Москве великую княгиню. Из-за опасности взятия Москвы великая княгиня с детьми и митрополит Киприан с трудом сумели выйти за городские стены, после чего Евдокия направилась вслед за князем. На пути она едва на попала в плен. Через три дня осады войска Тохтамыша взяли Москву и сожгли город, после чего обратили в пепелище большую часть русских земель. По преданию, Димитрий Иванович плакал на развалинах Москвы и похоронил убитых на собственные деньги.

В 1383 г. Димитрий Иванович должен был явиться к Тохтамышу, чтобы отстоять у хана права на великое княжение. Из-за крайнего озлобления Тохтамыша решили послать в Орду старшего сына великого князя — Василия, которому было около 13 лет. Евдокия отпустила сына и тем самым обрекла себя на двухлетнее страдание — сын был задержан в Орде как заложник. Тохтамыш кроме дани потребовал за Василия выкуп 8 тысяч рублей. Сумма по тем временам была огромная и разоренное Московское княжество не могло выплатить всю сумму. Поэтому Василию пришлось жить в плену у хана два долгих года, после чего ему удалось бежать. 19 мая 1389 г. великий князь Димитрий Иванович скончался на сороковом году жизни. По свидетельству современников этот день был днем печали и слез для многих русских людей. Летописец записал «Плач великой княгини по умершем муже» — одно из вдохновеннейших поэтических творений Древней Руси. Погребли великого князя в Архангельском соборе Московского Кремля.

Димитрий Иванович передал престол своему сыну Василию, завещав, чтобы соправительницей ему была мать. Великая княгиня воздержалась от непосредственного участия в государственных делах. Еще при жизни супруга она жила истинно по-христиански, а после кончины его повела строго монашескую подвижническую жизнь, одела власяницу, носила под роскошной великокняжеской одеждой тяжелые вериги. Даже перед близкими своими не желала она открывать свои подвиги; устраивала в великокняжеском тереме званые обеды, но сама не прикасалась к явствам, вкушая постную пищу.



Людская злоба и клевета не обошли ее. По Москве стали ходить нелепые слухи, затрагивающие честь вдовы — княгини. Слухи эти доходили до сыновей. Княжичи, хоть и любили мать и не верили клевете, все же не могли не смущаться. Один из них, Юрий, обратился к матери с вопросом о наветах, порочащих ее. Тогда княгиня собрала всех сыновей своих и сняла часть великокняжеских одежд — дети увидели, что подвижница так исхудала от поста и подвигов, что тело ее иссохло и почернело и «плоть прилипла к костям». Юрий с другими братьями просили прощения у матери и хотели отомстить за клевету. Но мать запретила им и думать о мести. Она сказала, что с радостью претерпела бы унижение и людское злословие ради Христа, но увидев смущение детей, решилась открыть им свою тайну.

Каждый день Евдокию можно было встретить то в одном из храмов, то в монастыре. Поминая своего покойного супруга, она постоянно делала вклады в монастыри, одаривала бедных деньгами и одеждой. Сыновья великой княгини повзрослели, она стала думать о монастыре, в котором могла бы всецело посвятить себя Богу. В сердце Москвы — в Кремле — устраивает она новый женский монастырь (в то время в Москве были два женских монастыря — Алексеевский и Рождественский) в честь Вознесения. Выбрали место у Флоровских ворот. Отсюда она провожала, здесь встречала своего супруга, возвращавшегося с Куликова поля. Поблизости от ворот находился великокняжеский терем, сожженный во время нашествия Тохтамыша. На этом место бывшего княжеского жилища воздвигла великая княгиня монашеские кельи. Одновременно она строила несколько храмов и монастырей в Переславле-Залесском.


Вид во дворе Вознесенского монастыря. Слева церковь св. Михаила Малеина.

С именем великой княгини Евдокии связано одно из самых значительных событий духовной истории России. Совершилось оно во время нашествия Тамерлана в 1395 г. Весть о том, что полчища грозного полководца подошли к границам Руси, привели в ужас весь народ. Великий князь Василий, благодаря влиянию матери, проявил твердость духа, собрал войско и вышел навстречу врагу. Но что могла сделать эта малая дружина перед полчищами непобедимого завоевателя, утверждавшего, что вся вселенная недостойна иметь двух правителей?

Народ, подкрепляемый верой в заступничество Божие, вместе со своей княгиней молился Богу. Евдокия совершала сугубые молитвы об избавлении Руси от гибели. Молитва праведницы была услышана Богом. По совету матери Василий Димитриевич повелел принести чудотворную Владимирскую икону Божией Матери из Владимира в Москву. 26 августа 1395 г. великая княгиня Евдокия с сыновьями, митрополитом, духовенством, боярами, с множеством собравшихся жителей Москвы встретили икону Богоматери на Кучковом поле.

В тот самый день и час Тамерлан в сонном видении увидел «Светозарную Жену», окруженную сиянием и множеством «молнеиносных воинов», грозно устремившихся вперед. По совету своих наставников Тамерлан отдал приказ войскам повернуть от границ Руси.

В 1407 г., после видения архангела Михаила, предвозвестившего ой скорую кончину, княгиня Евдокии решила принять монашество, к которому стремилась всю свою жизнь. По ее желанию был написан образ архангела Михаила и помещен в кремлевском храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Сказание говорит, что вступление великой княгини на монашеский путь было ознаменовано Божиим благословением и чудом. Одному нищему слепцу великая княгиня явилась во сне в канун своего пострига и обещала исцелить его от слепоты. И вот, когда Евдокия шла в обитель на «иноческий подвиг», слепец-нищий обратился к ней с мольбой: «Боголюбивая госпожа великая княгиня, питательница нищих! Ты всегда довольствовала нас пищею и одеждою, и никогда не отказывала нам в просьбах наших! Не презри и моей просьбы, исцели меня от многолетней слепоты, как сама обещала, явившись мне в сию ночь. Ты сказала мне: завтра дам тебе прозрение; ныне настало для тебя время обещания».

Великая княгиня, будто не замечая слепца и не слыша его мольбу, шла далее и как бы случайно опустила на слепца рукав рубашки. Тот с благоговением и верою отер этим рукавом свои глаза. На виду у всех совершилось чудо: слепой прозрел! Народ прославил вместе с прозревшим угодницу Божию. По сказанию, в день пострига великой княгини исцелились от различных болезней 30 человек. Постриг совершился 17 мая 1407 г. в деревянной церкви Вознесения. Великая княгиня получила в постриге имя Евфросинии («радость»).

А через три дня, 20 мая, произошла закладка новой каменной церкви в честь Вознесения Христова. В этом храме великая княгиня определила и место своего упокоения. Но ей не довелось увидеть завершение строительства. 7 июля 1407 года она скончалась на 54-м году жизни. Погребали святую Евфросинию при большом стечении народа в указанном ею месте строившегося храма, где и почивала она до 1929 г., совершая многочисленные исцеления и даруя благодатную помощь всем, с верою приходящим к ее многоцелебным мощам.


Вид собора Вознесения Господня с юго-востока. 1894г.

И после кончины, как повествует сказание, преподобная Евфросиния была «удостоена прославления». Не раз отмечено, как у гроба ее сами собой зажигались свечи.

По кончине преподобной постройку храма продолжила великая княгиня Софья Витовтовна, супруга великого князя Василия Димитриевича. Большой пожар не позволил окончить сооружение храма, так что он стоял недостроенным почти 50 лет и, наконец, супруга великого князя Василия Темного — Мария Ярославна — дала обет завершить постройку. В 1467 г. храм был торжественно освящен.


Вход в Вознесенский монастырь и вид на Замоскворечье.

Вознесенский храм стал усыпальницей великих княгинь и цариц Российского государства. Над местами их погребения воздвигались надгробья. Здесь были погребены Софья Палеолог (1503 г.) — вторая жена Иоанна III, Елена Глинская (1533 г.) — мать Иоанна IV Грозного, Ирина Годунова (1603 г.) — супруга царя Феодора Иоанновича, Наталия Кирилловна (1694 г.) — мать Петра I и другие. Последней упокоена здесь царевна и великая княгиня Наталия Алексеевна (1728 г.), внучка Петра I, дочь царевича Алексея Петровича. К началу XX века в храме стояло 35 гробниц.





Вознесенский монастырь. Фотография 19 века сделана со здания Сената. На переднем плане - Вознесенский монастырь, слева корпус келий. Правее Спасской башни - монастырская колокольня.

Мощи основательницы монастыря почивали под спудом за правым столпом собора, у южной стены. В 1822 г. над мощами была устроена посеребренная рака с сенью.


Э.Гартнер У Спасских ворот Кремля. 1838г.

7 июля 1907 г. в Кремле праздновали 500-летие со дня кончины преподобной Евфросинии. Этот праздник оживил в памяти верующих образ молитвенницы за Русскую землю.

Накануне, после Литургии крестным ходом с преднесением иконы Вознесения направились из Вознесенского монастыря в Архангельский собор для возложения иконы на гроб Димитрия Донского. Вечером в обители было всенощное бдение, во время которого все молящиеся стояли с зажженными свечами. Утром Божественную Литургию служил Московский митрополит Владимир (Богоявленский ( 1918 г.). По окончании ее присутствующим раздавали юбилейные медали, образки и листки с жизнеописанием преподобной. Многие московские храмы отметили 500-летие торжественными службами.


Вид во дворе Вознесенского монастыря

В 1922 г. раку и сень над мощами изъяли с целью извлечения из нее драгоценных металлов. Мощи преподобной Евфросинии остались в каменной гробнице под полом собора.


Вынос саркофага из Вознесенского собора Московского Кремля.

В 1929 г. по решению правительства началось уничтожение построек Вознесенского монастыря. Сотрудники музея пытались спасти некрополь. Для его размещения выбрали подвал Судной палаты Казённого двора. Белокаменная гробница преподобной Евфросинии оказалась поврежденной и вынуть ее целиком из земли не смогли. Мощи преподобной были спасены от уничтожения.


Интерьер подземной палаты Казённого двора в южной пристройке к Архангельскому собору c расположенными в ней гробницами.

При вскрытии захоронений среди останков преподобной Евфросинии кроме небольших частичек ткани от савана нашли обрывки ее кожаного монашеского пояса с тиснеными изображениями двунадесятых праздников и подписями к ним. Эти святыни вместе с находившимися в гробах сосудами для елея хранятся в фондах музеев Кремля. Обломки каменной гробницы преподобной находятся до сего дня в том же подвале.
Так Архангельский собор Кремля стал общей семейной усыпальницей великокняжеских и царских семей Российского государства.


Великая княгиня Евдокия. Скульптурная реконструкция С.А.Никитина.

Преподобная Евфросиния, великая княгиня Московская, соединила подвиг гражданского служения своему народу и родной земле с монашеским подвигом, восстанавливая царское достоинство человека. Недаром изображают ее в древнерусских лицевых рукописях с царской короной. Она становится пятой из святых жен Руси с именем Евфросиния: «Радость». Ибо ее жизнь явилась великой радостью для всей земли Русской.

Источник текста

СТРАСТНОЙ МОНАСТЫРЬ В МОСКВЕ

Страстной монастырь. Фото 1900-х гг.

В 1641 г. в память о встрече чудотворной иконы Божьей Матери, именуемой Страстной (по орудиям страстей Господних - трости и копью в руках ангелов, окружающих лик Богоматери), заложен царем Михаилом Федоровичем близ Тверских ворот Белого города одноименный храм. В 1654 Г. при нем основан девичий монастырь, названный Страстным. Пятиглавый монастырский собор во имя Страстной иконы Божьей Матери сооружен в 1641 - 1646 гг.
В 1778 г. моиастырь выгорел дотла. Восстановлен императрицей Екатериной 11. В 1812 г. разграблен французами. По преданию, первый колокольиый звон после ухода полчищ Наполеона раздался с колокольни Страстного монастыря. После сноса стен и башен Белого города образовалась обширная площадь, названная по монастырю Страстной (с 1937 г. - Пушкинская). Долгие годы над ней господствовала стройная колокольня монастыря, построенная на месте древней в 1855 г. архитектором М.Д.Быковским. Большой колокол монастыря отличался блаroзвучием. Монастырь славился своей богатой древностями ризницей и чудесным женским хором, известным по всей России.
После упразднения монастыря в его зданиях находился антирелигиозный музей. В 1935 г. монастырский комплекс снесен. В 1950 г. на его месте разбит сквер, куда перенесен стоявший напротив, в конце Тверского бульвара, памятник А.С.Пушкину.

Страстная площадь. Фото 1920-х гг.

Замечательный московский монастырь, освященный во имя Страстной иконы Божией Матери и варварски уничтоженный большевиками, стоял до революции на Тверской улице, там, где сейчас сквер перед кинотеатром «Россия». Его колокольня была точно на том месте, где ныне стоит памятник Пушкину.

Именно здесь в XVII веке в Москве с почестями встречали чудотворную Страстную икону Божией Матери, перевезенную в русскую столицу из Нижегородской области – на месте этой исторической встречи и был основан Страстной монастырь. К счастью, сама икона уцелела в революцию и ныне находится в церкви Воскресения в Сокольниках, на левой, северной стене Петропавловского придела. Как известно, в советские годы эта окраинная, отдаленная от центральной Москвы церковь стала приютом многих московских святынь, привозимых сюда из разрушенных храмов и монастырей.

Страстная икона Божией Матери, славящая исцелениями больных, называется так потому, что на ней рядом с Богородицей изображены два ангела с орудиями страданий - «страстей» Христовых - копьями и крестом. Старинная легенда, связанная с этой иконой, повествует, что в старину в селе Палицах Нижегородской губернии жила крестьянка Екатерина, которая была одержима «беснованием»: совершенно помешанная, она бегала от людей, скиталась по лесам и не раз пыталась наложить на себя руки. Однажды, придя ненадолго в себя, она стала проникновенно молиться Божией Матери, прося избавить ее от этого бедствия и дала обет уйти в монастырь в том случае, если она выздоровеет. Получив долгожданное исцеление, Екатерина совсем забыла о данном обете и стала жить обыкновенной, полной суеты, мирской жизнью. И один раз на молитве она вдруг вспомнила о своем обещании. На нее напал такой ужасный страх, что от душевного потрясения она слегла в постель. Ночью Екатерина услышала, что кто-то у дверей ее комнаты тихо читает молитву, а потом дверь открылась, и к ней вошла Пресвятая Богородица в багряном одеянии, вытканном золотыми крестами. Она обратилась к больной: «Екатерина! Почему ты не исполнила обета в иноческом чине служить Сыну Моему и Богу? Иди же теперь, возвести всем о Моем явлении тебе и скажи, чтобы живущие в мире воздерживались от злобы, зависти, пьянства и всякой нечистоты; пребывали бы в целомудрии и нелицемерной любви друг к другу, почитали бы воскресные и праздничные дни, посвященные имени Господню и Моему».

Страстная площадь. Фото нач.20 века.

Екатерина не исполнила повеления Богородицы, опасаясь, что ей никто не поверит и примут за сумасшедшую. Видение повторилось еще дважды, а на третий раз она была сильно наказана за свое малодушие: ее парализовало, рот искривился, голова обратилась в сторону, и женщина впала в полное расслабление. Вскоре она была помилована. Снова во сне Екатерина услышала таинственный голос, повелевавший ей немедленно идти в Нижний Новгород к иконописцу Григорию, у которого находился написанный им образ Божией Матери, рассказать ему о чудесных явлениях и, собрав именем Пресвятой Богородицы семь серебряных монет, отдать их иконописцу для украшения этого образа. «Когда ты помолишься перед этим образом с верою, то получишь исцеление сама и многие другие», - добавил голос. Екатерина исполнила этот наказ, и, помолившись перед иконой, действительно получила исцеление. С тех пор у образа Божией Матери начали совершаться многие чудеса и исцеления.

Местный землевладелец, боярин Лыков, прослышав об этой иконе, перевел ее в церковь своей вотчины в Палицах. История чудотворного образа на этом только началась, а вместе с ним – и новая страница в летописи московской истории. Страстную икону решили перенести в Москву – и 26 (13) августа 1641 года ее торжественно встречал царь Михаил Федорович со свитой и духовенством на главной московской улице Тверской, или Царской, как прежде она еще называлась. На том месте, где была встречена икона, у Тверских ворот Белого города, царь велел «возградить церковь камену», во имя Страстной иконы, и праздник ей определили тот августовский день, когда икона была торжественно доставлена в Москву. А в 1649 году набожный царь Алексей Михайлович повелел основать тут Страстной «девичий» монастырь. Он и дал дореволюционное название площади Тверских ворот, - Страстная, а потом и местного бульвара. Свое старомосковское имя Страстная площадь носила до 1932 года.

История и судьба Страстного монастыря оказалась тесно связана с Тверской улицей, на которой он был основан – даже после революции их постигла единая участь. Эта улица появилась еще в XIV веке на пути из Москвы в Тверь: «Город Тверь - в Москву дверь». А в памятном для нее XVII веке Тверская стала главной улицей Москвы, отчего и называлась Царской – по этой улице совершались парадные выезды царя, а экипажи иностранных послов и гостей неслись по ней в Кремль. Через сто лет она стала началом дороги в новую российскую столицу - Санкт-Петербург.

Здесь, на Тверской, начиналось все самое новое и лучшее в Москве. И если в ранние петровские времена с ней явно соперничала Немецкая слобода, то потом конкурентов Тверской более не осталось. На этой улице были опробованы почти все виды дореволюционного городского транспорта - отсюда уходили в свой первый путь и дилижансы, и конка, и московский трамвай. И огни первых в Москве электрических фонарей засверкали именно на Тверской. Здесь же, напротив Страстного монастыря, в XVIII столетии был устроен первый московский бульвар – Тверской, а в XIX веке за монастырем появился один из самых молодых и самый широкий бульвар Москвы, получивший имя Страстной.

В середине 1770-х годов обитель сгорела в пожаре - выгорело все, кроме написанных на стенах Боголюбской иконы и образа св. Иоанна Воина. Императрица Екатерина II приказала восстановить Страстной монастырь.

Бедствие в обитель пришло в 1812 году – наполеоновские полчища расположились здесь «на постой». (По какой-то горькой иронии судьбы в соседней с монастырем усадьбе Голицыных разместился штаб главного интенданта наполеоновской армии, где среди интендантских офицеров находился молодой Анри Бейль - будущий писатель Стендаль.) Интервенты разворовали и осквернили монастырь – не только святотатством, но и расстрелами, казнями, допросами сопротивлявшихся москвичей, а один храм и вовсе был обращен в магазин. Монастырь закрыли и заперли, хотя, по историческим свидетельствам, захватчики раз позволили монахиням совершить службу и дали им все необходимое для богослужения.

И в октябре, когда армия Наполеона спешно покинула Москву, именно в стенах Страстного монастыря был отслужен первый в городе благодарственный молебен Христу Спасителю о чудесном спасении Москвы и об избавлении от нашествия иноплеменных. Молебен, на котором присутствовал казацкий генерал Иловайский, отслужил настоятель сгоревшей университетской церкви о.Иона. Эта достоверная история подтверждает московское предание о том, что именно с колокольни Страстного монастыря в Москве раздался первый звон после ухода неприятеля.

И после пожара 1812 года монастырь был роскошно отстроен заново. Достойный ученик Д.Жилярди, русский архитектор М.Д.Быковский построил замечательную надвратную колокольню с шатром и с часами – тогда это было новшеством. Церковь в ней освятили во имя св. Алексия Человека Божия, по именинам основателя Страстного монастыря, царя Алексея Михайловича, а иконы нового храма написал художник В.В.Пукирев – достаточно вспомнить его «Неравный брак».

Монастырь славился в старой Москве своим прекрасным хором и рукоделием монахинь. До революции на площади перед ним происходили летом народные гуляния– в августовский престольный праздник и в шестое воскресение после Пасхи, когда Страстная икона праздновалась еще раз.

Страстной монастырь оказался связанным и с именем Пушкина.


Пошел! Уже столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы,

Мелькают мимо будки, бабы

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах…

Этих галок, судя по тексту, Пушкин заметил именно на колокольне Страстного монастыря. Львы же, разумеется, с усадьбы Хераскова-Разумовского, построенной Жилярди почти напротив монастыря - «будто окаменевшие вельможи, переваривающие лукулловский обед», - писал о них потом Гиляровский. И после смерти поэта, по преданию, на Тверской произошло знаменательное событие. В 1880 году напротив Страстного монастыря в начале Тверского бульвара поставили памятник Пушкину работы А.Опекушина, сооруженный на народные деньги. И существует легенда, что когда на Страстную площадь везли пьедестал для этого памятника, при повороте на Тверскую им встретилась бедная похоронная процессия с гробом Анны Петровны Керн, которой Пушкин посвятил стихотворение «Я помню чудное мгновенье». И будто бы лошади, тащившие пьедестал, почтительно остановились, уступая дорогу возлюбленной поэта. Анна Керн была захоронена близ города Торжка в Тверской области, на погосте села Митино – на ее могиле стоит большой надгробный камень, на котором высечены пушкинские строфы.

А в 1950 году памятник Пушкину перенесли на другую сторону площади, развернули на 180 градусов и поставили на то место, где прежде стояла колокольня Страстного монастыря.

После революции старинный московский монастырь постигла печальная участь. Вначале он был осквернен пролетарствующими художниками, которые расписали его стены кощунствами, потом, в марте 1919 года, «упразднен», и его помещения занял Военный Комиссариат. Одно время общежитие студентов «Коммунистического университета трудящихся Востока» сосуществовало там с последними монахинями, еще ютившихся в своих кельях, затем обитель передали Центральному Архиву. А 1928 году ее окончательно ликвидировали, и с 1929 года в стенах бывшего монастыря открылся Центральный Антирелигиозный Музей – преобразование в духе советской власти. В этот музей была привезена легендарная корона с Воскресенской церкви в Барашах (см. нашу публикацию от 26 сентября прошлого года) – там ее след уже обрывается. Страстную же площадь переименовали в Пушкинскую. А монастырь был полностью снесен в 1937 году – для чего, неизвестно, кроме как «в целях антирелигиозной пропаганды».

Центральный совет безбожников переделывает бывший Страстной монастырь в Москве в помещение для антирелигиозного клуба-музея. Бездействовавший в последние годы колокол монастыря был снят с колокольни и передан в фонд Монетного двора. Колокол весит около 12 тонн и представляет собой немалую ценность.
На снимке: момент снятия колокола. 1928 г.Фот.А.Шайхета.


И только одна традиция народных гуляний по-прежнему осталась в советские годы на центральной площади главной московской улицы и тоже дважды в год: 7 ноября и 1 мая здесь вечерами собирались москвичи и прогуливались по центральной магистрали, где на диво горожанам перекрывали автомобильное движение. Многим памятна праздничная иллюминация Тверской и Центрального телеграфа.

И еще одна исчезнувшая местная московская достопримечательность. Совсем рядом с монастырем, на месте корпуса газеты «Известия» раньше стоял знаменитый «дом Фамусова» (на втором снимке он хорошо виден), принадлежавший М.И.Римской-Корсаковой. Здесь не раз бывал и Пушкин, но больше в памяти Москвы этот дом остался причастным к Грибоедову. Младший сын хозяйки, Сергей Александрович, был женат на двоюродной сестре писателя, Софье Алексеевне – она стала прототипом Софьи в комедии «Горе от ума». Писатель часто бывал в этом доме. По легенде, однажды на балу у Корсаковой он стал нападать на пристрастие москвичей ко всему французскому - точь-точь из будущего монолога Чацкого: «Чтоб истребил Господь нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья». Все решили, что Грибоедов сошел с ума, и после этого многие ездили к нему справиться о его здоровье. «Я же им докажу, что я не сошел с ума!» - не выдержал Грибоедов и написал в ответ «Горе от ума».

Дом тоже снесли - не пощадили ни старины, ни памяти о Грибоедове. Весь этот снос был определен чудовищным Генеральным планом социалистической реконструкции Москвы 1935 года. Тверская потеряла и красивейший монастырь – частицу своей истории, и свое иконное старомосковское лицо, и даже свое имя, названная в честь Горького еще при жизни пролетарского «буревестника». Из всех утрат вернуть последнее оказалось самым простым – но единственным.

И ныне о Страстном монастыре и славной московской старине главной улицы столицы напоминает лишь имя Страстного бульвара.

Коронацiя Николая II въ Москве, 1896

"Росписанiе торжествъ и празднествъ предстоящаго Святаго Коронованiя":



Кремль и Московрецкий мост украсились по случаю праздника:



Большой театр прямо не узнать:



так была оформлена Воскресенская площадь (пл. Революции) у знаменитого фонтана Витали:



трудно поверить, но кортеж участников торжеств проезжает по Страстной (Пушкинской) площади:



через Тверскую, напротив Страстного монастыря - деревянный павильон Московского земства:



красивейший резной павильон на Тверской-Ямской - работа архитектора Фёдора Шехтеля:



асфальтированная Тверская в районе Глинищевского переулка, у булочной Филиппова (справа):



дом московского губернатора - подрос и стал мэрией:



напротив - шикарно оформленная Тверская полицейско-пожарная часть:
(стояла бы за нынешним памятником Юрию Долгорукову)



узенькая Тверская от нынешней "Манежки":



Тверская дальше, у Георгиевского преулка:
(большинство этих домов не сохранилось)



на Кузнецком мосту:
(похоже, это вид от Большой Лубянки - правая сторона вскоре была заменена пышными доходными и банковскими зданиями)






на углу Мясницкой и Мясницкого проезда, у Красных ворот:



водовоз на Садовом у разукрашенных Красных ворот; вдали - макушка Сухаревой башни:
(всё это, включая застройку слева и справа, снесено)



скверик на Каланчёвке у Красных ворот, в котором сейчас памятник Лермонтову; справа - Запасный дворец (теперь РЖД):



временная триумфальная арка на перекрёстке Сретенки и Бульварного кольца:



пышная колоннада в Охотном ряду, перед ещё не перестроенным зданием Благородного собрания ("Дом союзов"):



декоративная колонна в Охотном ряду, у церкви Параскевы Пятницы:



храм Гребневской иконы Богоматери на Лубянке:



вот откуда традиции устраивать по праздникам в центре Лубянской площади различные шатры и сцены:



на башню в Китайском проезде тоже надели шатёр:



москвичи и жители окрестностей на Красной площади в дни коронационных торжеств:



флаги у Покровского собора:



Манеж (слева) и Кутафья башня с гербом:



Александровский сад с Троицкого моста, от Кутафьей башни:



москвичи и гости столицы преспокойно гуляют по нынешней "Ленинградке", напротив Петровского путевого дворца, где по приезде из Питера останавливались Романовы:



сбор иностранных делегаций на Ходынском поле у Петровского дворца:



Триумфальные ворота на Тверской, через которые царь въезжал в Москву, и колонны-обелиски с текстом "Боже, царя храни" и "Слава во веки вековъ":



Николай Романов на белом коне с серебрянными подковами по традиции первым възжает в древнюю столицу по Тверской через Триумфальную арку (вдали), 9 мая 1896:



.. подъезжает к Иверским воротам - так выглядела нынешняя Манежная плошадь и начало Тверской:
(тут тоже всё снесено)



царские особы всегда посещали Иверскую часовню:



далее, через Иверские ворота Николай скачет на Красную площадь:



царский кортеж торжественно проезжает мимо Минина/Пожарского и свежепостроенного ГУМа (Верхних торговых рядов):



дамская императорская карета на Красной площади; на месте будущего Мавзолея устроены гостевые трибуны:



войска поджидают Николая II на Красной полощади возле Лобного места:



торжественный въезд в Кремль через святые Спасские ворота, 9 мая 1896
(этой традиции придерживаются и современные правители)



гусары и гости на временных трибунах-галереях напротив Царь-колокола, у подножья "Ивана Великого":



караульный на страже царских реагалий в Большим Кремлёвском дворце (БКД):



Андреевский (Тронный) зал в БКД:






ряженые "трононосцы" в Кремле:



военные чины фотографировались на память с московскими достопримечательностями:










на Сенатской площади Кремля; справа - бывший Сенат, тогда - здание Судебных установлений:



церемониймейстер объявляет народу о предстоящей коронации:



публика в Кремле у Чудова монастыря в ожидании действа, 14 мая 1896:



шествие Их Величеств со свитой по Красному крыльцу в Успенский собор, 14 мая 1896:



бесподобный интерьер Успенского собора, где проходила церемония коронованiя:



царская процессия выходит из собора:



спецпропуск



государь всея Руси под балдахином после взошествия на престол:



почётный караул из кавалергардов:



меню одного из царских "званых ужинов" с многочисленными гостевыми делагациями:



















царский павильон, трибуны и людское море (и все - в картузах!) на Ходынском поле за несколько часов до трагедии, 18 мая 1896:



невероятное для конца XIX в. зрелище - праздничная иллюминация:



вид на Кремль от старого Большого Каменного моста:

Коронацию 1896 года описал в своих мемуарах очевидец, бывший гвардейский офицер Б.А. Энгельгардт:

Источник - http://retromoscow.livejournal.com/54746.html?thread=1900250

Москва, которой нет. Чудов монастырь

Единственный в Москве монастырь, освященный во имя праздника Чуда св. Архистратига Михаила в Хонех, и самый известный из разрушенных церковных памятников, до революции находился в Кремле на Ивановской площади – теперь на его месте мостовая перед Успенской звонницей и правительственное здание рядом с Сенатом. А в старину этот грандиозный московский монастырь даже назывался «Великой Лаврой».
Он был основан в 1358 году Святителем Алексием, Митрополитом Московским, в ознаменование благодарности за помощь и чудесное исцеление жены татарского хана Джанибека Тайдулы. Некоторые исследователи, однако, считают, что Тайдула была не женой, а матерью хана Джанибека, и «любимейшей женою» знаменитого хана Узбека, устроителя Золотой Орды. (Такого мнения придерживался и великий московский историк Иван Забелин.) Тайдула уже давно страдала глазами, и когда совсем потеряла зрение, велела пригласить московского митрополита – о нем прослышали в Орде как о русском священнике, которому Бог не отказывает в молитвах.

Дорога в Орду была всегда для русских опасной – никто не знал, как и с чем вернется оттуда, и вернется ли вообще. Перед отъездом святитель Алексий отслужил молебен с водосвятием в кремлевском Успенском соборе перед гробом святителя Петра, митрополита Московского, при жизни почтившего Москву как духовную столицу России – и во время богослужения чудесно сама возгорелась свеча. Это сочли за доброе предзнаменование – святитель раздробил свечу на части, роздал людям и взял с собой в Орду вместе со святой водой. Он отправился в путь 18 августа 1358 года – за месяц до праздника Чуда св. Михаила Архангела.
По преданию, ожидая святителя, Тайдула увидела сон - как он приближался к ней в торжественном облачении и с ним священники в таких же одеждах… Пробудившись, она повелела изготовить такие же облачения, как она видела во сне, - и потом это облачение, подаренное Тайдулой святителю, хранилось у раки святого в Чудовой обители.
Путь в Орду по подсчетам ученых тогда занимал около месяца, так что святитель прибыл туда в середине сентября. Он зажег чудесную свечу с молитвой, окропил больную святой водой – и Тайдула прозрела.



Капков Я. Ф. Исцеление Митрополитом Алексеем Тайдулы, жены Чанибека, Хана Золотой Орды. Конец 1830-х - начало 1840-х

Радости обеих враждовавших сторон не было предела – хан Джанибек снизил для русских размер дани, а Тайдула подарила святителю кремлевскую территорию, принадлежавшую хану, где находился Посольский двор Орды – именно там захватчики собирали с России дань. По другой версии там был конюшенный двор хана. Так или иначе, только эту землю отдали Москве, а ханский двор перевели в Замоскворечье на Болвановку. Забелин же полагал, что святитель, воспользовавшись удобным случаем, сам попросил у хана эту территорию и определил ее для строительства мужского монастыря с соборным храмом во имя Чуда святого Архистратига Михаила.
Уже само по себе освящение благодарственного храма во имя этого праздника глубоко символично. Однако, больше того, историки считают, что исцеление Тайдулы совершилось (или могло совершиться) в самый сентябрьский день этого праздника – ведь примерно к тому времени святитель и прибыл в Орду.



В древности, в малоазийской Фригии близ города Иераполя существовал целебный источник. Дочь одного язычника, жителя города Лаодикии страдала немотой, - и однажды во сне ее отцу явился св. Архангел Михаил и открыл, что чадо его исцелится, если выпьет воды из того источника. Отец поверил в это видение, отвез дочь к источнику, и, испив из него, девушка чудесно обрела дар речи. Обрадованная семья вместе с исцеленной приняла христианское крещение, а отец возвел в том месте рядом с источником храм во имя св. Архангела Михаила. Вслед за этим семейством к благотворному источнику потянулись местные жители. Многие из них были язычниками – и там они с сердечной радостью принимали веру Христову. А в новооснованном храме св. Архангела Михаила служил благочестивый священник Архипп, который горячо проповедовал о Христе и никогда не уходил из своей церкви.
Это христианское торжество озлобляло язычников. Они решили уничтожить храм и его служителя очень коварным способом – соединили в одно русло через выкопанный канал две горные реки. Мощный поток направился прямо на храм. Священник стал истово молиться Богу о спасении и было Чудо: у храма явился сам Архангел Михаил и ударом жезла пробил в горе широкое отверстие, расселину, в которую устремился поток воды, минуя храм. Христиане долго молились в великой благодарности Богу и их Святому Покровителю. А местность эта с тех пор получила наименование «Хоны», что означало «отверстие», «расселина», или по-другому толкованию – «погружение».
Смысл этого Чуда трактовали как защиту православного христианского храма от язычников. Для православной Руси, томившейся под игом иноверцев, праздник символизировал и спасительную помощь за Христову веру, и ее духовную победу. Так в Москве появился великий Чудов монастырь.



В 1358 году была основана деревянная соборная церковь, а в мае 1365 – первая каменная, построенная взамен деревянной. Основатель монастыря позаботился и о его достатке, обогатив кремлевскую обитель «драгоценной утварью, селами, рыбными ловлями». Одним из этих таких монастырских сел было знаменитое Черкизово, которое Святитель выкупил у своего слуги татарина Ильи Азакова и передал во владение Чудова монастыря, где оно и оставалось вплоть до секуляризации 1764 года.
Владением Чудова были и Хамовники со знаменитой Никольской церковью, выстроенной в XVII веке как слободская для царских ткачей, делавших белое хамовное полотно. Прежде же, до 1626 года, местность Хамовников именовалась по кремлевскому монастырю Чудовкой - и здесь, на окраине, стояли митрополичьи конюшни. Чудов был богатейшим московским монастырем, в который жаловали вклады и великокняжеская, и царская семья, и бояре на поминовение.
В 1378 году святитель Алексий скончался. Предчувствуя приближение кончины, он начал читать отходную молитву и умер, не окончив ее. Святитель смиренно завещал похоронить себя не в церкви, как было положено, а близ нее, и его похоронили в Благовещенском приделе Чудова храма. Забелин считал, что так великий князь Дмитрий Донской не исполнил воли святого, однако святителя похоронили все же в приделе храма. Его святые мощи были обретены в 1431 году, когда во время литургии обрушился верх обветшавшей каменной церкви – и хотя люди милостию Божией не пострадали, надо было строить храм заново. Во время работ и обнаружили гробницу с нетленными мощами Святителя. Их поместили тогда в Благовещенском приделе соборного храма. У раки стоял жезл святителя, и подле мощей хранилось то самое облачение, подаренное Тайдулой.
А в 1483 году великий князь Иван III велел построить в монастыре новую церковь с двумя престолами – Благовещенским и св. Алексия, - куда с благоговением перенесли его святые мощи. В соборном же храме Благовещенский придел был тогда упразднен.
Те времена ознаменовали выдающимися событиями историю Чудова монастыря. В 1441 году в него заточили московского митрополита Исидора, грека по происхождению, подписавшего печально знаменитую Флорентийскую унию с католичеством 1439 года. Как известно, именно в заключении этой унии православные мыслители видели глубинную причину падения Византийской империи, последовавшего в 1453 году. А Исидор, поставивший свою подпись от лица Русской Православной Церкви, вернулся в Москву, неся впереди латинский крест, а на богослужении в Успенском соборе помянул на ектенье папу Римского Евгения. Разгневанный великий князь московский, Василий II назвал его «латинским прелестником» и заточил предателя в Чудов монастырь. Вскоре Исидор сбежал оттуда в Рим, где и умер в 1462 году, а князь даже не стал «за сим лжепастырем» снаряжать погоню. Это был последний иноземец в чине митрополита Москвы – после него сразу же был назначен русский митрополит, святитель Иона.
А в 1504 году во время великого строительства в Кремле был заново перестроен и соборный храм Чудова монастыря. Возможно, что и над ним трудились те же самые итальянские мастера, возводившие Кремль – архитектурные приемы давали основание предполагать его зодчим самого Алевиза Нового, автора Архангельского собора. В престольный праздник 1504 года новоустроенный соборный храм был торжественно освящен и впоследствии еще не раз обновлялся.
Великая княгиня Елена Глинская устроила для мощей святителя серебряную раку и вместе со своим пятилетним сыном Иоанном, митрополитом и архиереями слезно молилась ему в февральский праздник памяти св. Алексия.



Елена Глинская. Реконструкция по черепу, С.Никитин, 1999 г.

Дело в том, что ее покойный супруг, великий князь Василий III истово молился у гробниц святителя Алексия в Чудовом монастыре и святителя Петра в Успенском соборе о даровании ему долгожданного наследника – ведь за двадцатилетнее супружество с первой женой, Соломонией Сабуровой у него не было потомства. И когда от второго брака с Еленой Глинской у московского государя родился первенец, будущий Иван Грозный, то великий князь «радостную душою обеты сердца исполнял». Он соорудил две раки – для мощей святителя Петра золотую, а св. Алексию – серебряную, но готовы они были только спустя два года после его смерти, в 1535 году.
В пожар 1547 года Чудов монастырь сгорел весь, кроме раки с мощами святителя. Спустя полгода, в январе 1548 г. в монастырь постригся священник кремлевского Благовещенского собора и духовник царя Иоанна Грозного, Федор Бармин, чувствуя свою вину за мятеж против Глинских. Именно он после пожара 1547 года, случившегося вскоре после венчания первого русского царя на престол, пустил в народ молву о том, что бедствие пришло из-за родственницы государя Анны Глинской – якобы она «волхвовала» и навела на Москву пожар. Бояре поддержали этот слух, и царь указал начать расследование, но свирепая толпа прямо в Успенском соборе убила князя Юрия Глинского. Политическое было дело.
Со времени Ивана Грозного повелась традиция крестить новорожденных царских детей в Чудове монастыре, у раки Святителя. Здесь крестили царевича Иоанна в 1554 году, а в 1557 году – царевича Федора, в присутствии самого царя. В Чудове же крестили царя Алексея Михайловича, причем Таинство совершил сам патриарх Филарет, крестивший собственного внука. Потом и он в свою очередь в 1672 году крестил в Чудове своего сына Петра I, хотя к тому времени «Тишайший» царь уже немного изменил традицию и старших детей от брака с Милославской крестил в Успенском соборе. Но Петр был крещен в Чудове – интересно, что спустя полтора столетия века, в 1818 году в Чудовом монастыре крестили другого великого реформатора, Александра II Освободителя, отменившего крепостное право. При совершении Таинства крещения его бабушка, императрица Мария Федоровна приложила младенца к руке святителя, испрашивая благословения. Царевич и родился рядом с Чудовой обителью, в кремлевском Николаевском дворце, снесенном большевиками. Дворец же этот был построен на месте бывшего дома митрополита (или перестроен из него). Оттого старинный историк с благоговением указывал, что наследник и родился в самом Чудовом монастыре, подчеркивая это как благочестивый и знаменательный факт. Поразительно, что историк писал эти строки в 1820 году и не ведал о той славной роли, которую исполнил потом этот наследник в русской истории.
Благодаря своему статусу и местоположению Чудов монастырь был тесно связан с русскими царями – и не только тем, что они принимали в нем православное крещение и присутствовали на праздничных богослужениях. В Смутном 1610 году в Чудовом был насильно пострижен в монахи Василий Шуйский, а потом переведен в Иосифо-Волоколамский монастырь. Через два года его забрал оттуда гетман Жолкевский – снял с него иноческое одеяние и облачил «во изрядные ризы», чтобы представить польскому королю «не пленного инока, а пленного Русского царя». В Польше он и умер. Жену же его, царицу Марью, тоже постригли в монахини и отправили в московский Ивановский монастырь.



Царь и Великий князь Василий Иоаннович Шуйский. Копия из Титулярника XVII века

А еще раньше, в 1602 году, из Чудова бежал в Литву дьякон Григорий Отрепьев. С именем первого русского самозванца и его печальной для России историей связана одна из самых известных страниц в летописи Чудова монастыря. Отрепьев и сейчас вызывает споры ученых. Считается, что он был сыном галицкого дворянина Богдана Отрепьева, которого, видимо, убили в пьяной драке в московской Немецкой слободе – как известно, в то время она уже существовала. Будущий самозванец носил имя Юрий и после смерти отца попал к боярам Романовым, родственникам Грозного, а когда на них началась опала, постригся в монахи под именем Григорий (историк Малиновский в своих трудах называет его монахом Германом) и по протекции попал в привилегированный Чудов монастырь. Оттуда он бежал за границу, где выдал себя за царевича Дмитрия, и вернулся в Москву с огромным польским войском, поддержавшим его в своих политических интересах. Народ не принял Лжедмитрия – всего лишь через десять месяцев против него вспыхнуло восстание, ибо москвичи уже усомнились в истинности сего царя. Ведь когда мертвое тело Самозванца бросили на Лобное место, в руку ему была вложена медная деньга – как бы в награду за его игру. Тогда же свергли и патриарха Игнатия, который венчал Лжедмитрия на престол, и заключили его в Чудове монастыре.
И с русскими церковными иерархами была связана история этой кремлевской обители. В 1612 году в нем совершил свой подвиг и погиб святитель Гермоген, патриарх Московский, рассылавший из заточения по всей России грамоты с призывом бороться за Отечество с врагами его и ставший идейным вдохновителем русского ополчения: «Не запрещу Ляпунову ополчаться за Москву. Благословляю воинов на смерть за веру и на защиту Отечества», - говорил он польским интервентам, принуждавшим его благословить на русское царство польского королевича Владислава, которого привела на Русь предательская Семибоярщина.



Чистяков П. Патриарх Гермоген в темнице отказывается подписать грамоту поляков

Святитель еще на свободе требовал крещения Марины Мнишек, выступал против замысла венчать на русский престол ее сына, поддерживал Михаила Романова, но за отказ благословить Владислава на русский престол был посажен под арест поляками и умерщвлен голодной смертью. Ведь именно этот отказ Гермогена и его благословение подняли москвичей на бой за Отечество. Мощи его перенесли в Успенский собор при царе Алексее Михайловиче, а канонизирован он был только в 1913 году. Тогда в Успенском соборе соорудили величественную гробницу, а в подклете соборного храма Чудова монастыря, где умер святитель, освятили храм во его имя.
Здесь же, в Чудове монастыре, лишили патриаршества Никона – Вселенские Патриархи Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский сняли с него патриарший сан, клобук и панагию. «Возьмите жемчуг себе», - язвительно молвил им Никон.
Впоследствии два архимандрита Чудова, Иоаким и Адриан, были избраны русскими патриархами, причем Адриан стал последним патриархом петровской России. А после отмены патриаршества Петр I повелел чудовскому иеродиакону Тимофею «надзирать» за церковными обрядами в Москве. После же возобновления Московской епархии в 1737 году, в Чудове монастыре была восстановлена Кафедра московских архиереев.
В 1626 году Чудов монастырь сгорел. Царь Михаил Федорович велел вылить большой колокол на поминовение отца и повесить его на монастырской колокольне. И в 1680 году началась перестройка Алексеевской церкви по чертежам царя Федора Алексеевича.



С. Шухвостов. Внутренний вид Алексеевской церкви Чудова монастыря в Московском Кремле. 1886

Освящение ее состоялось в мае (по старому стилю) 1686 года на праздник обретения мощей святителя. Накануне торжества юные цари Петр и Иван (Петр некоторое время правил вместе с братом по желанию бунтовавших московских стрельцов) вместе с первыми сановниками Государства Российского подняли на руки гроб святителя Алексия и поместили в новоустроенном храме под звон Ивана Великого.
Этот новый, но по-прежнему двухпрестольный храм отличался тем, что был разделен на мужскую и женскую самостоятельные «половины» с отдельным для каждого пола входом: Алексеевский храм был для мужчин и Благовещенский – для женщин. В Алексеевской церкви хранилась замечательная икона св. Алексия, написанная на доске его гроба, и потом пораненная ножом сумасшедшего еретика-кальвиниста.
И в то же самое время в монастыре появилась новая церковь во имя св. Апостола Андрея Первозванного. Ее основали во хвалу святого Апостола и в память «умиротворения» страшного стрелецкого бунта, случившегося в Москве в 1682 году. Неспокойно тогда было в столице, и однажды патриарх Иоаким вынес из Успенского собора святыню – десницу св. Андрея, поместил на аналое, прямо на площади отслужил молебен и призвал стрельцов «оставить смуту», обещая им прощение за бунт. Тогда к радости царя и патриарха и к радости самих стрельцов дело кончилось миром и всеобщей благодарностью к святому Апостолу - и в память о том чудесном примирении в кремлевской обители основали Андреевскую церковь, как ни странно, редкую для Москвы. В 1737 году ее переосвятили в Крестовоздвиженскую и обратили в больничный монастырский храм, а в XIX веке опять возобновили как Андреевскую.
Чудов монастырь за свои века был подлинной обителью русского просвещения. Жил в его стенах сам Максим Грек, и правили здесь богослужебные книги во время никоновской реформы. Именно в Чудове патриарх Филарет устроил «патриаршую школу» – греко-латинское училище, ставшее предтечей Славяно-Греко-Латинской Академии. В нем преподавали Арсений Грек и Епифаний Славинецкий, выходец из знаменитой Киево-Могилянской Академии, трудившийся в Чудове и над исправлением богослужебных книг. А в 1658 году он перевел для государя и патриарха «дохтурскую книгу» – новое и еще редкое в Москве медицинское пособие, так как медицина только входила в московский высочайший обиход – и получил за то жалование в размере 10 рублей.
В Чудов монастырь по традиции отправляли детей знатных бояр «от дурного общества» – учиться и воспитываться, а по достижении 16 лет они возвращались в обычную жизнь. Иностранец Кленк, видевший Чудову обитель в конце XVII столетия, по этому поводу писал, что ее скорее можно назвать дворянским учебным заведением, чем монастырем. Жил здесь и русский просветитель Карион Истомин, тоже приехавший из Малороссии, и поначалу подвизавшийся в Заиконоспасском монастыре в Китай-Городе. В 1692 году он издал свой знаменитый букварь, который подарил царице Наталье Кирилловне для воспитания внука, царевича Алексея – старшего сына Петра I.



Наталья Кирилловна Нарышкина

А прежде для воспитания маленького Петра он написан целую энциклопедию в стихах. Историки иногда называют Истомина предшественником самого Тредьяковского - он воспевал стихами еще царевну Софью, а потом и брак Петра I с Евдокией Лопухиной.
И Карион Истомин, и Епифаний Славинецкий были похоронены в стенах Чудовой обители. Здесь же был погребен юродивый Тимофей Архипов, до принятия подвига служившего иконописцем. До самой смерти он жил в Кремле у царицы Прасковьи Федоровны. Когда к ней приходила царевна Анна Иоанновна, дочь царя Ивана Алексеевича и племянница Петра I, он всегда встречал ее восклицанием: «Дон, дон, дон, царь Иван Васильевич!» что сочли потом предзнаменованием жесточайшего правления Анны Иоанновны, уподобленное царствованию ее предка, Ивана Грозного. А в роду Нарышкиных долго хранилась реликвия – борода юродивого. Когда она исчезла, эта старшая ветвь Нарышкиных пресеклась – потомства у них больше не было.
В стенах Чудовой обители были похоронены знатные московские вельможи - Трубецкие, Стрешневы, Куракины, Хованские. Могилу князя Сергея Хованского, почившего в 1768 году, дореволюционные историки называли последним захоронением на территории древнего московского монастыря. На его надгробии была высечена мудрая надпись, выразившая суть канонов православного русского погребения:

Всяк прочтет сию таблицу, внемли,
Коль кратка есть жизнь наша на земли
Для того ставятся на гробах приметы,
Дабы память была в вечные леты.

Однако в 1905 году в Чудовом монастыре состоялось еще одно погребение – тогда похоронили московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, убитого эсером Каляевым в Кремле неподалеку от монастыря.



Усыпальницу для него в новоустроенном приделе, освященном по тезоименитству покойного во имя преп. Сергия Радонежского, сооружали под руководством архитектора Р.И. Клейна. (В 1995 году останки великого князя были перенесены в Новоспасский монастырь, а обнаружены они были случайно во время строительных работ в Кремле еще в 1985 году – и тогда закопаны обратно!)
В старину кремлевский монастырь назывался по-старомосковски мило и просто – «у Чуда». Во второй половине XVIII столетия Матвей Казаков возвел ему красивое «готическое» крыльцо с башенками. Монастырь славился на всю Москву своими просфорами – москвичи стучали в окно и в открытую форточку подавали за них деньги. А внутри монастырской Благовещенской церкви в особой палатке, устроенной в стене, продавали «чудотворцев мед».
Хранились в нем и сокровища – Евангелие, переведенное с греческого святителем Алексием, вместе с его завещанием, «Потемкинская» митра с бриллиантами, подаренная митрополиту Платону самим князем Потемкиным, митра и посох от императора Павла I.
30 июля 1767 году в кремлевской Грановитой Палате впервые собралась знаменитая Уложенная Комиссия, созванная императрицей Екатериной II для составления нового кодекса российских законов. Торжественный молебен по случаю ее открытия служили в Чудовом монастыре. Тогда была едва ли не впервые в русской истории введена «депутатская неприкосновенность» – члены Комиссии навсегда освобождались от смертной казни и конфискации имения, а обидчик такого лица нес двойное наказание. В Москве Уложенная Комиссия проработала всего полгода и почти безрезультатно, а потом была переведена в Петербург и еще через год распущена из-за войны с Турцией.
1812 год своими последствиями для Чудова монастыря сравним только с 1917 годом. В алтаре соборной церкви была устроена спальня маршала Даву.



В. Верещагин. Маршал Даву в Чудовом монастыре

Архивные документы духовной консистории и правительствующего сената были выброшены неприятелем в выгребные ямы. После пожара Чудов восстановили уже в 1814 году. Потом над благообразием обители трудился известный московский архитектор М.Д.Быковский, устроивший в поновленном соборном храме бронзовый иконостас с красивыми серебряными Царскими Вратами.
В 1826 году Николай I праздновал в Чудовом первую победу над Персией. Военные трофеи, - ключи от крепостей и «знамена шаховы» - остались на вечное хранение в обители. Интересно, что император торжествовал здесь и победу над восстанием декабристов, отслужив в монастыре благодарственный молебен за избавление от «крамол, угрожавших бедствиями всему государству российскому» и для провозглашения вечной памяти воинам, павшим 14 декабря 1825 года «за отечество и государя».
В эпоху Великих Реформ императора Александра II при Чудовом монастыре начал работу высочайше утвержденный комитет для сбора и хранения всенародных пожертвований на строительство благодарственного храма во имя св. Александра Невского – в честь освобождения русских крестьян от рабства. Как ни странно, но этот великий храм, следующий по статусу после храма Христа Спасителя, так и не был построен в Москве: только в 1904 году торжественно освятили место его закладки на Миусской площади и приурочили его сооружение к 50-летнему юбилею отмены крепостного права. И только в 1913 году начались строительные работы, прерванные I мировой войной. А потом почти возведенное здание, которое так и не было освящено, большевики разобрали под кирпич и выстроили там дом пионеров.



1917 год принес Чудову гибель. В том кровавом ноябре монастырь был обстрелян снарядами - невредимой осталась икона Божией Матери. Потом еще некоторое время в кремлевской обители оставались иноки – в тесном соседстве с большевистским правительством, переехавшем в Москву из Петрограда в 1918 году. Новым кремлевским жильцам это соседство не понравилось, и уже в 1919 году монастырь закрыли. В его помещении открылся какой-то кооператив «Коммунист», а в подклете Алексеевской церкви – «изба-читальня». Потом из монастыря изъяли ценности и передали его под кремлевский Лечсанупр, где самые лучшие врачи наблюдали верховных пациентов. В декабре 1929 года Чудов монастырь был полностью разрушен для освобождения привилегированной территории под строительство правительственного здания Президиума Верховного Совета, по проекту И.Рерберга. Мощи святителя Алексия перенесли в Архангельский собор, а в 1947 году патриарх Алексий I просил перенести их в Елоховский собор, где они покоятся и в наши дни. Иконы из монастыря передали в Оружейную палату и в Третьяковскую галерею.
И ныне ничего не напоминает о Чудове монастыре в Кремле, кроме самой истории.

Елена Лебедева

В шведском детсаду отменили мальчиков и девочек - теперь всех зовут словом из жаргона геев

В одном из детских садов Швеции не стало ни мальчиков, ни девочек. Детский сад не закрылся - его по-прежнему посещают те же 33 ребенка. Но только теперь у них нет пола - они просто "друзья", передает Associated Press. Сотрудники детского сада стараются избегать местоимений "он" и "она". По-шведски "он" - han, "она" - hon. Чтобы избежать этих местоимений, воспитатели используют бесполое слово hen. Хотя в классическом шведском языке это слово отсутствует, но в жаргоне некоторых гомосексуалистов и феминисток оно используется.

"Мы используем это слово, когда в детский сад собирается прийти, например, доктор, полицейский, электрик или водопроводчик. Мы не знаем, будет это мужчина или женщина, так что мы просто говорим, что hen придет около двух часов дня. Таким образом, дети могут представить себе как мужчину, так и женщину. Это расширяет их кругозор", - говорит заведующая детским садом 52-летняя Лотта Райалин.

Чтобы дети не "впадали в гендерные стереотипы", воспитатели уделили особое внимание подбору новых детских книг, а также виду и цвету игрушек. Хотя куклы обладают всеми анатомическими особенностями, присущими мальчикам и девочкам.

"Общество ожидает от девочек, чтобы те были женоподобными, милыми и красивыми, а от мальчиков - чтобы те были мужественными, грубоватыми и общительными. Но Egalia дает детям фантастическую возможность быть такими, какими они хотят быть на самом деле", - поясняет воспитательница Дженни Йонссон.

Детский сад, функционирующий за счет бюджета, открылся в 2010 году в Содермальме, известном своим либерализмом районе Стокгольма. Он рассчитан на детей в возрасте от года до шести лет и стал одним из самых радикальных примеров проявляемого в шведском обществе стремления к равенству полов, начиная с раннего детства.

В детском саду Egalia бывшие мальчики и бывшие девочки вместе играют с кукольной кухней, занимаясь "приготовлением пищи". Рядом с этой игрушечной кухней выложены наборы кирпичиков Lego и других игрушечных стройматериалов - специально для того, чтобы в сознании детей не возникало барьеров между такими занятиями, как приготовление пищи и строительство.

Кстати, куклы, в которые играют дети - чернокожие, в связи с чем детский сад уже получал угрозы от местных расистов. Но заведующая оптимистична: в ее заведение стоит большая очередь, и только одного ребенка родители забрали обратно.

Вместо неполиткорректной "Белоснежки" дети слушают сказки о жирафах-гомосексуалистах

Заведующая Райалин указывает, что ее задача - создать обстановку, терпимую к гомосексуалистам, лесбиянкам, бисексуалам и транссексуалам. Поэтому детям она дает читать такие книжки, как, например, историю о двух самцах-жирафах, которые переживали, что не могут иметь детей, пока не нашли брошенное крокодилье яйцо. Да и почти все книги в этом детском саду рассказывают об однополых парах, одиноких родителях и детях-сиротах. Исключены такие сказки, как "Белоснежка" или "Дюймовочка".

Разрушение гендерных стереотипов является основной задачей общенациональной программы дошкольного обучения, построенной на представлении, будто даже в прогрессивной Швеции мальчики получают в обществе неоправданное преимущество. Чтобы сгладить его, во многих детских садах ввели специальных "гендерных педагогов", задача которых - помочь воспитателям находить среди детей тех, кто все-таки придерживается прежних стереотипов.

Некоторые родители обеспокоены, считая, что процесс зашел слишком далеко и дети, покинув дошкольное учреждение, окажутся дезориентированными в реальном мире. "Присвоение мужчинам и женщинам разных ролей - не проблема, коль скоро они наделяются равной ценностью", - говорит Таня Бергквист, блоггер и активная противница политики, которую она называет "гендерным безумием".

Сторонники разрушения межполовых границ говорят, что в традиционном обществе всему, что делают мальчики, присваивается более высокая ценность. "Но с чего они взяли, что это так? Почему игры с автомобильчикам и считаются более важными, чем игры с куклами?" - говорит Бергквист.

Швеция издавна пропагандирует равенство между полами, но недавно дошла и до того, чтобы разрешить однополым парам брать на воспитание детей. Государство выделяет денежные суммы на научные исследования проблемы гендерной идентификации.

Такое заведение, как Egalia, необычно даже для Швеции. Детский психолог Джей Бельски (Университет Калийфорнии, США) сомневается, что там применен верный подход к воспитанию детей. Ведь мальчики, допустим, рано или поздно начнут заниматься тем, что нравится именно мальчикам - к примеру, бегать с палками, воображая, будто это мечи. Взрослые же станут относиться к такому поведению неодобрительно. Получается, что политика "гендерного нейтралитета" вольно или невольно будет, напротив, подчеркивать особенности мужского или женского поведения, опасается эксперт.

http://newsru.com/world/27jun2011/shvedskiysad.html

Как жили монахи

Предисловие


Кто-то, скрывший свое имя и аккуратно отрезавший ножницами начало писем с обращением к адресату, оставил записку, прикрепленную скрепкой к конверту:
Борис Корди (архимандрит Арсений), родом грек, родился в 1904 г., умер около 1939 г. Он рано потерял родителей. Учился в Средней школе сельскохозяйственного уклона (колонии), организованной в первые послереволюционные годы под Москвой Лидией Мариановной Арманд. Окончил в середине 20-х годов.
В школе он близко сошелся с Олегом Поль, который был несколько старше его и преподавал в школе математику. Оба они, почувствовав большую склонность и интерес к православию и монашеству, твердо решили отправиться на Кавказ, где, вплоть до Абхазских берегов, располагались в то время скрытые (иногда подземные) скиты, кельи, церкви, жили отшельники, старцы, обоего пола монахи.
Перед отъездом на Кавказ Борис, обладавший художественными способностями, по окончании школы работал в столярной мастерской в Абрамцеве, где учился изготовлению кустарных деревянных изделий (ложек и т.п.), рассчитывая в будущем иметь заработок, сбывая их в приморских городах и курортах. На Кавказе Борис принял монашество, а Олег стал иеромонахом. Через некоторое время все, скрывавшиеся на Кавказских горах, были обнаружены, арестованы, осуждены. Олег Поль был расстрелян. Борис Корди выслан на Урал. По окончании срока он поехал в Алма-Ату, к матери Олега – Марине Станиславовне, которая была преподавателем музыки. Борис жил в Алма-Ате и работал оформителем в музеях, выставках и т.п. до 1938 или 1939, когда все представители духовенства, находившиеся в ссылке или после ссылок в городах Южного Казахстана, были снова арестованы и осуждены. Борис, по слухам, умер во время этапа.


Первое письмо


…Обитаю я теперь высоко в горах, вдалеке от селения, людей, среди леса и гор.
Жизнь здесь иная, чем в миру. Порядок жизни похож на монастырский, но все-таки в некотором отличается от монастырской.
Мне, кроме двух моих сожителей, не приходится видеть никого из людей. В селение я не хожу, отчего и не вижу никого из посторонних. Но этим я не печалюсь, а по правде сказать, так доволен. У местных монахов ест хороший обычай – это к соседу не ходить без необходимости. Хотя невдалеке и живёт один монах, но его совсем не слышно и не видно.
Здесь – лес и вообще – природа, птицы и даже климат иначе, нежели в России. Например, птиц совсем не видно и не слышно, будто бы их и нет здесь. Со всех четырех сторон горы и леса. За несколько сажень от нашей кельи – пропасть, на дне которой шумит река (шум, который только и нарушает полную тишину, которая здесь царит).
Вот в такой тишине, среди этой суровой природы и живут монахи. Я говорю «суровой» оттого, что это – действительно так.

Мы живем высоко, так что и сейчас даже над нами ходят облака. На вершинах соседних гор выпал снег и у нас без пальто холодно ходить. Погода же очень изменчива: то подует ветер с гор, что хоть шубу одевай, то начнет палить солнце; но жарко очень не бывает, потому что дует почти беспрерывно ветер с гор.
На небольшой поляне находится маленькая келья, срубленная топором, кое-как; покрыта аршинной дранкой и вместо рам – просто вставлены стеклышки в отверстие (очень небольшое) для окна. Кубатура обычной кельи колеблется от 1-2 куб. саженей. Низенькая дверь, так что даже мне приходится наклонять голову. Назади дома находится навес, под которым лежат дрова и где готовят пищу над костром (очагом). Возле дома растет картошка и др. некоторые огородные овощи, кукуруза.
Во всей здешней пустыннической жизни такая во всем убогость. И так это идет к монашеской жизни. Вместо, например, табуретки – чурбан и т.д. У другого монаха невозможно узнать, из какого материала сшита куртка! До такой степени она в заплатах. Ходят здесь монахи в лаптях – редко у кого есть сапоги.
Встаем рано, иногда даже в темноте. Длинные молитвенные правила, потом – работа. В часов десять варим завтрак. Потом – опять работы. Едят монахи два раза в день и один раз пьют чай. Пища состоит из картошки с фасолью или картошки с капустой (что-то вроде борща). Это – обычная пища монахов (некоторые употребляют масло, а другие и не употребляют).
Днем читают вечерню, а вечером – вечернее правило. В общем, исполняя всё по уставу, идет на молитву часов пять в день. Кто может (кто в силах) – те встают ночью и читают полунощницу. Ах! Как хорошо вставать ночью, читать и петь полунощницу!
Не очень давно я с Олегом ходил в одну пустыньку. Это – верстах в 17-ти от нас, но, так как дорога очень трудная по горам, то около дня ходьбы. Туда мы ходим в церковь. Ближе церкви нет.
По лесу разбросаны кельи монахов друг от друга на расстоянии ? - 1 ? версты. В сторонке находится церковь. Монахов – человек 15 живущих, и приходящих (таких, как мы) – человек 10. Церковь имеет вид обыкновенной кельи, но несколько попросторней. На крыше ее стоит деревянный крест. Внутри нет разделения между Алтарем и общей церковью. Впереди стоит Престол; в левом переднем углу – жертвенник, а в задней (западной части) стоят монахи. Вот вам вид церкви пустынников, которую они сами себе выстроили.
Как интересно, - войдёшь в церковь, а там стоят седые, строгие монахи, в мантиях, стоят и схимонахи в схиме. Олег и я – самые молодые изо всех здешних монахов. Есть несколько таких, которые пошли в монахи в 15 лет, а теперь уж им под 50 лет. Но удивительно – они выглядят моложе. Некоторые – лет на 15 моложе кажутся. Как здесь служат, мне не приходилось встречать прежде. С такой властностью, так и чувствуется, сто они совершают самое важное дело. Так серьезно. Лица – сурово-мужественные, а души – кроткие и совершенно лишенные всякой раздражительности. Мне пришлось работать несколько дней на постройке кельи с этими монахами и двумя схимонахами. Один из них, как начнёт рассказывать, как к нему залез медведь на кукурузу, то совершенно невозможно удержаться от смеха. Они умеют и смеяться.
Удивительно, как живут эти пустынники.
Знаете, чтобы смолоть пуд кукурузы, ее тащат за 5-6верст. Им приходится самим совершенно все делать. По ночам же стерегут кукурузу от медведей, которых в нынешний год необыкновенно много. Даже днем залезают в огород. Их очень просто гонят: или палкой, а то – камнями.
Что бы описать всю пустынническую жизнь подробно, то надо написать целую книгу – и пишут…
А какое здесь обращение?! Очень трудно в миру встретить подобное. Это – простые крестьяне, в большинстве случаев прожившие всю жизнь или большую ее часть в лесу! Некоторые здешние монахи живут 25-30 лет. Из таких монахов и мой старец. Ему нет и 50, а он уже 30 лет как монах. К нему относятся другие с большим уважением… На вид же ничего особенного не представляет.
Мне же он больше и больше нравится. На редкость универсальный человек. До всего большой мастер, в особенности – до иноческой жизни. Олег говорит, что он совершенно исключительный монах, т.е. один из тех, каких немного, и больших духовных достижений.
Вы хотя и говорите, что в пустыне нет трудностей, соблазнов и, что нетрудно бороться, т.к. нет людей, но я с вами никогда не соглашусь, а скажу, что бывает на самом деле обратно.
Самое трудное положение человека – когда он совершенно одни живет (это отшельник) Если жить в пустыне вдвоем, втроем – это хорошо. Чтобы пуститься на одиночное житье – нужно много подготавливаться и испытывать себя, т.к. это – самое трудное и для неопытных и молодых очень опасно. Да и не всякий может на это итти. Вы, может, читали в Житиях Святых, что случалось с пустынниками, отшельниками? Но, по крайней мере, наверное, знаете про прп. Сергия, когда он жил один, бесы трясли его келью и многое другое творили. И теперь, сколько угодно случается подобное, но в меньшей степени, с совершенными монахами – отшельниками. Может быть вы не поверите, но как уже хотите.
Здесь про бесов говорят самым обыкновенным образом. Сколько угодно самых разных случаев с монахами бывает.
Мирянину может показаться неправдоподобным, но все это оттого, что с ним и не может подобное случиться. Да и с монахами, так не со всеми, а с теми больше, кто ревностнее.
Мой адрес, который я, кажется, оставил вам, - не действителен, так передайте, пожалуйста, и кланяйтесь от меня всем. Прощайте.
Боря.
22/IX-26 года,
Кавказ





Второе письмо


Неизвестно мне, получили ли Вы мое письмо, в котором я писал о здешних местах, нашем образе жизни и о сожителях.
Провел первую зиму в пустыне, живя под руководством старца-схимника. Как своим старцем, а также и здешним образом жизни – очень доволен. Считаю великим счастьем, что живу здесь. Занимался зимой рукоделием и читал книги: Добротолюбие, сочинения еп. Игнатия Брянчанинова, Аввы Дорофея, и еще другие прекраснейшие произведения св. Отцев. Очень бы Вам советовал, для большего и более близкого ознакомления с православным монашеством прочитать книгу Аввы Дорофея. Она небольшая, но по содержанию – великолепная.
Выходить из пустыни мне зимой не приходилось и проводили мы жизнь в полной тишине и безмолвии, несколько месяцев.
24 марта (ст. ст) я принял монашество. Это – величайшее время во всей моей жизни. Время самых высоких переживаний и чувств. Поистине – великое Таинство (постриг и после него человек делается другим по существу, и правильно делают, что меняют имя, так как принявший ангельский образ становится другим, чем был прежде. Делается другой ум, сердце, и испытываешь переживания незнакомые прежде). Действительно, великое это дело и страшное, и Писание говорит, что «Ангели видяху, удивляхуся, когда человек, бывши во плоти хочет соделаться выше естества».
Вспоминаю Ваши слова – «Как можно, имея столько недостатков и слабостей, то есть бывши полным греха и – дерзать – принимать Ангельский образ?». Когда человек захотел исправить свою жизнь и всецело посвятить себя Богу, тогда он обыкновенно принимает Ангельский образ. Приносит покаяние о всех своих прежних грехах, на что и получает полное прощение оных. Дает обеты монашеские и невидимо причисляется к лику святых. И, если бы после пострижения человек умрет, то душа его попадет в среду святых. Но, так как мы по своей немощи все-таки грешим, то на это дано Спасителем Таинство Покаяния.
В сущности – монашеская жизнь – есть жизнь во всегдашнем покаянии. По мере покаяния получаем освобождение от прежних грехов и страстей и делается человек, по истечении многих лет подвига – бесстрастным, украшенным добродетелями и некоторые сподабливаются еще дара чудотворения.
Монашеская жизнь есть Ангельская жизнь бывши еще во плоти, конечно, если живешь согласно обетам.
Некоторые люди думают, что нужно сначала достигнуть, а затем и дерзнуть принимать столь великий образ, то есть монашество. Но, мы своими усилиями ничего не сможем сделать и до старости-смерти стараясь, не будем достойны Ангельского образа. Но стоит человеку сознать свою немощь, покаяться, - как он и получает прощение своих грехов, освобождение от страстей и сделается святым со временем.* Все св. Отцы учили, что единственное спасение есть через покаяние.
Простите меня, что я долго не писал. Я чрезвычайно редко пишу и то очень мало кому. И от других почти не получаю ничего. Вспоминаю Вас и за все, все прежнее – благодарю. Никогда не забуду того, что сделали Вы для меня. Поминаю и молюсь.
Незадолго перед Троицею разогнали скит и других монахов и монашенок-пустынниц нашего района. Прогнали куда угодно из леса и глухих гор, а также и тех, которые жили у селений на положении поселян. Мы не имеем теперь постоянного жительства, так как свою пустыньку принуждены были оставить. Все это произошло по содействию митроп. Евдокима. Обличают монахов в том, что они препятствуют в некоторых селениях к переходу на сторону живоцерковников, которые захватили все побережье и Кубань, но с несколькими селениями ничего у них не выходило. Прогнавши монахов, они надеются преуспеть в своем деле.
Мы находимся, как странники-изгнанники, в совершенно неопределенном положении. Без сомнения то, что нашим местопребыванием останутся эти Кавказские горы. Если не удастся жить спокойно на одном месте, как жили зимой, то охотно будем жить так, как представится возможным, то есть не иметь келий, а переходить с места на место среди гор и зарабатывая рукоделием. Старец знал и прежде живущих пустынников таким образом. Находясь в шалаше наделают ложек, в селении обменяют на продовольствие и опять живут, безмолвствуя, читая и занимаясь молитвой и размышлением. Такой образ жизни имеет хорошую сторону: отучает от привязанности и к чему-либо земному. Дает себя чувствовать более странником и пришельцем на этой Земле. Приучает заботиться лишь о стяжании нетленного богатства.
Конечно, жить так, как жили зимой – спокойнее, но, если нельзя будет в будущем так жить, то будем скитаться, как странники, по безлюдным местам, чем возвращаться в мир. Правда, будет труднее, но вместе со скорбями посылается и утешение, а так же и сила на перенесение их. Во время скорби и Бога чувствуешь ближе, а скорбь делается в радость.
Монах Арсений.
Кавказские горы
P.S. Когда я жил в миру, то приходилось слышать, что от православия отталкивает какая-то (кажущаяся) скорбь, покаяние и плач о грехах. На самом деле, когда при пострижении иеромонах одевает рясу на постригаемого, то говорит: «И облачися в ризу веселия», еще поминает о непрестанной радости о Господе. Оно кажется противоречием, но этого нет. Плач о грехах своих – есть великий дар, который очень немногие имеют. Даруется же Богом в награду за многие подвиги. Поистине – блаженны плачущие, как сказал Христос, ибо они утешатся, И действительно, хотя другому может показаться странным и непонятным, но в этом плаче и есть утешение, радость, самое большое наслаждение духовное – предвестник будущих вечных наслаждений. Плач о грехах есть благодатное посещение, им омывается душа от грехов. Он есть второе крещение, как говорят св. Отцы. Плач о грехах есть примирение с Господом. Поплакавший о своих грехах получает полное очищение от всего скверного и имеет такой вид, как будто бы человек тот только что родился, то есть душа того человека имеет такой же светлый и чистый вид, как и у новорожденного. О, великое это дело и славное! Будем непрерывно молить Господа, чтобы он не лишил нас столь чудного Дара.
Стяжевается плач многими трудами, да и то очень немногие его получают. Прежде всего необходимо полное сознание своей ничтожности и немощи. Признать себя хуже всякой твари, как говорит пророк Давид – «Аз есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» (пс. 21:7). Считать себя недостойным всякой Божие милости и не признавать никакой добродетели за свою. Так оно и на самом деле есть. Всякий, считающий, что он может чего либо, достигнуть или уже достиг – в обольщении. Сами ничего не имеют, кроме произволения. И можем лишь желать, по силе трудиться, а что получаем – все от Бога, который, взирая на наши труды, посылает в награду ту или иную добродетель. Но всякий, призвавший ее своею – добродетели той лишается. Так учат св. Отцы. Очень жалко, что большинство людей, и даже моих знакомых, не знает, не достаточно знакомо с православием и монашеством. Советую очень прочитать «Лествицу» прп. И.Лествичника. Тогда будете иметь иное и более правильное представление о монахах.
Ваш доброжелатель
М. Арсений.
P.P.S. Читали мы заметку в газете о монахах-имяславцах. Эта заметка – полная клевета и сплошная ложь. Монахи-имяславцы нам прекрасно известны и знакомы. Суждение наше об этих монахах беспристрастно, так как мы им совершенно не сочувствуем, так как они совершенно отлучились от Церкви.
Во-первых: даже число монахов и монахинь неправильно: монахов было 30, а монахинь – 8. Потом, монахи были очень строгой и чистой жизни и имели хорошие отношения с поселянами. Монахов-имяславцев прогнали прежде Кавказских пустынников. Пустынников же прогнали совершенно безо всякой вины.___________
* Никогда человек не может быть достоин Ангельского образа, но Господь даровал по неизреченному милосердию своему возможность человеку, бывши во плоти - подражать бесплотным Ангелам и стать выше естества. И мы, видя столь великое милосердие Божие, сознаем себя недостойными сего великого образа, ежечасно молим Владыку о наших согрешениях, которые всегда совершаем, просим у него прощения и помощи к исправлению.





Третье письмо



Хочу несколько познакомить с нашим житьем. Например, расскажу о недавно нами совершенном путешествии, которое оставило самое лучшее впечатление и воспоминание.
6 июля (ст. ст.) мы вдвоем со старцем (схимонахом Даниилом) направились в далекие горы, в глубокую пустынь, к отцам-отшельникам. Старцу желательно было повидать своих старых знакомых, с которыми он много лет не виделся, и также ему хотелось показать мне, как живут другие пустынники. К тому же интересно было посмотреть природу Кавказских гор. Шли по горным тропам по направлению к Абхазии. Шли крутыми скалами, ущельями, проходили великолепные луга-пастбища, где пасутся буйволы, лошади, козы и др. рогатый молочный скот абхазцев, имеретинов и греков. Огромные пространства среди гор, равнины на много верст и, кроме того, горы со спокойно пологими склонами – все эти места покрыты густой сочной травой, едва не скрывающей человека. Места необыкновенно живописные. Ярко зеленее горы с пространными пастбищами, на которых местами виднеются стада, местами протекают горные речки, среди одних луговин. Так тихо и уединенно там. Подымались мы выше в горы, так что хребты, которые перевалили мы, были более 2,5 верст над уровнем моря! Подымаешься, а ледники спускаются с гор, становятся ниже нас. Воздух редкий и прохладный. Растительность альпийская, яркая. Низкий альпийский олеандр с желтыми мелкими цветами. Много встречали совершенно незнакомых ярких цветов. В кустарниках живет немало птиц с мохнатым, теплым оперением. Громко поют и весело себя чувствуют. Говорят, что, если взять этих птичек с гор вниз, то они не переносят перемены воздуха и – умирают. Тишина в тех местах совершенно мертвая, разве что поблизости кустарников слышно пение птичек. Людей в тех местах встретить можно очень редко. Спускаясь с этих хребтов на другую их сторону, мы попали в полосу пихтовых лесов. Ах, что же это за красота – пихты! Огромнейшие, стройные, спокойно и величественно стоят, и кругом их распространяется смолянистый запах, похожий на ладан. Толщина пихт достигает двух и более аршин в диаметре, а высотой, говорят, они бывают до 50 саженей (мне рассказывали монахи, мерившие высоту таких пихт). Одно удовольствие быть в таком лесу… Сколько речек горных приходилось переходить. Они неглубокие и неширокие, но с такой головокружительной быстротой текут, что переправляться через них бывает иногда страшно. В другом месте идешь и любуешься на высокие скалистые горы с белыми снежными вершинами, с вечными ледниками.
Приходилось среди пихтового леса высоко в горах ночевать. Интересно и приятно.
Пропутешествовав 2,5 дня и пройдя свыше ста верст, мы, наконец, достигли отцов. Они живут за очень высокими горами со всех сторон. Ихнии келии, группами, поблизости между собой построенные, находятся на порядочном расстоянии скит от скита. То есть группа келий имеет своего иеромонаха и келийную церковку, так что образуют из себя скит. И такие скиты раскинуты по склонам хребтов, но в местах теплых, невысоких и благоприятных для существования.
Таких церковок-скитов всего в тех местах до 10. Есть и монахини-пустынницы. Их даже больше, нежели монахов. В среднем, монахов – человек 100, а монахинь – 200. Живут в более или менее уединенных друг от друга местах. Копают огороды, и все необходимое для существования собирают с огородов. Земля и климат прекрасный и теплый. Занимаются рукоделием - ложками, а монахини вяжут что-нибудь. Не очень далеко от монахов живут поселяне – русские (малороссы), где и находят сбыт рукоделия.
Место глухое и далеко от берега, 80 верст. Причем приходится переваливать через два хребта очень высоких.
Впечатления от посещения скитов весьма светлые и хорошие. По воскресеньям и праздничным дням в церковках бывает служба, и так бывает хорошо, будто как и не на земле.
Пробывши у этих отцов, мы направились дальше и ходили в Новый Афон. Там пробыли два дня. Осмотрели все достопримечательности и пошли в Сухум, затем далее к Батуму и зашли в один древний монастырь. Да, я забыл. Когда мы были около Сухума, то заходили в Каманский монастырь, это – то место, где умер св. И. Златоуст. Там и гробница его находится. Храм IV века. Пройдя за Сухум 80 верст, были ещё у очень интересных монахов- пустынников, проживших в пустыне 20-28 лет. Замечательные монахи и впечатление оставили самое наилучшее. Когда мы пришли в один скит, состоящий из пяти монахов и иеромонаха, то они оставили все работы и устремили все внимание на гостей. Старались угостить самым лучшим образом, как можно в пустыне. Они живут на уступе хребта на вержении камня друг от друга. Мы прожили среди них несколько дней и они приглашали нас чуть ни на перебой то в дну келию, то в другую. По случаю гостей в своей церковке устраивали торжественные службы. Много беседовали на разные духовные и богословские темы.
Я премного рад был от посещения этого скита. Он очень уединенно расположен.
Ходили мы еще дальше в горы к Отцам, живущим совсем уединенно. Это – старые кавказские пустынники. Старцы из старцев. Начитанные, испытанные и весьма опытные в иноческой жизни, спокойные, со светящимися любовью глазами. Они производят и внешним своим видом необыкновенно приятное впечатление. Особенно замечательные, мне понравились два старца, к которым и другие Отцы относятся с большим уважением, доверием и даже, некоторые, и с благоговением.
Прошедши на берег, мы сели на пароход, так как весьма устали от хождения по горам и даже физически ослабли. Приехали в Адлер, но, к несчастию, я на пароходе что-то захватил и, в нездоровом состоянии, все-таки дотащился до пустыни, находящейся в горах от Адлера 55 верст.
Придя в пустыньку, я свалился от болезни и вот уже 6 недель не встаю с постели, и даже ходить разучился, так как ноги не держат от слабости. Причина-то понятна: от дороги организм ослаб, на пароходе, находясь среди людей, я что-то захватил и болезнь в ослабленном организме нашла благоприятные условия и пошла развиваться. Сначала было не шибко, но, спустя неделю по приезде домой, я так сильно заболел, что в течении 12 дней лежал пластом в сильном жару днем и ночью. Временами я терял сознание и, как рассказывал старец, что я бредил. Лекарств никаких нет и неизвестно, какая болезнь. Делали мне в течении 12 дней и ночей без остановки холодные компрессы. Старец с удивительной заботой, как мать, не отходил от меня. К тому еще установилась ненастная погода и присоединилась еще другая болезнь – ревматизм.
И лежал я пластом на кровати, не имея возможности к движению, в сильном беспрерывном жаре и боли, кажется, выше человеческих сил, во всех костях, суставах и теле и с особо острой болью в голове. Вижу, что не жилец я больше на свете и старец тоже не надеется, так как, действительно, такое было дело. Причастили меня запасными сухими Дарами. Попрощался я со своим старцем, оставил разные завещания и стал ждать смерти. Одного хотелось, чтобы пособоровали меня. Но не было иеромонаха. Вдруг на следующий день приходит к нам знакомый иеромонах. Мы все сильно были удивлены. Погода была к тому ненастная, а он жил в 50 верстах от нас и пришел по своим каким-то нуждам. Вот, действительно, промысел Божий. И так меня пособоровавши, совсем приготовили к переселению из сего скорбного мира в мир лучший, вечный и радостный. Через некоторое небольшое время болезнь начала отставать, боли прекратились, и я стал оживать. По прошествии времени я начал даже ходить. Но вот беда. Во время болезни я долгое время ничего не ел и сильно ослаб. Мне говорят, что необходимо поправляться. Но ведь употреблять обычную пищу – нельзя, так как эти все огородные растения: картошка, фасоль, помидоры, и т.п., да и хлеб – тоже кукурузный, каштановый – тоже не годятся. Выходит, находясь в пустыни – болеть нельзя, совсем не подходит, тем более поправляться совсем трудно. Необходимо ходить в селение за молоком, хлебом и др. В первое время старец старался и, что мог, доставал. Но теперь стало хуже, так как нет средств для приобретения масла, хлеба, круп, молока. Мы долго думали, как нам быть, и, наконец, решили. С его благословения, аз недостойный, дерзаю обращаться к Вам, как к благодетелю. Преклоняюсь к Вашим стопам и смиренно прошу, да не откажите и сколько можете, помогите убогим и нищим пустынникам в болезни.
Господь Вас не оставит за это, а мы будем от всего сердца молиться за Вас.
Надоело болеть и одно время начал мечтать, что, мол, скоро поправлюсь, так как начинал было понемногу ходить. Но видно не так суждено было. С неделю назад появилась у меня лихорадка, да не такая, которая трясет через день, а треплет каждый день. При здоровом состоянии эта болезнь здесь, на Кавказе, изматывает человека, а других и в гроб сгоняет. Тут же, при ослабшем состоянии здоровья она привязалась. Совсем не к месту. Опять потерял возможность ходить и лежу не вставая. Видимо, еще долго придется лежать. Иногда думается, что не суждено мне более 2-х лет жить в пустыне, хотя мечтал состариться в ней. Но на все – воля Божия. За все – слава Богу!!! Простите.
Смир.мон. Арсений, в миру Боря.





Четвертое письмо

…Сам Господь вразумил Вас прислать хину. Так она пригодилась!
Когда начались регулярные приступы малярии, то мы поспешили употребить решительное и сильное средство – лекарство местного изготовления. Выпивши в один приём смеси раки, красного вина и хины (всего смеси было немного более полстакана), прекратили этим приступы. На другой день приступа не было, но появились боли в желудке в сильнейшей степени. От этого стало невозможным употреблять пищу. Предполагали, что был у меня брюшной тиф. Пришлось питаться одним молоком, употребляя его в ограниченном количестве и осторожно, но боли продолжались и чуть не каждый день были приступы, сопровождавшиеся страшнейшими и невероятнейшими болями, какие только можно представить. Несколько раз не ожидали, что я останусь жив. Последний приступ продолжался с вечера и чуть ли не до самого утра. Тогда, совсем распростившись со своим старцем и Олегом, ныне о. Онисимом, который живет сейчас вблизи Сочи. Услышав об острой степени болезни, он пришел к нам. Я никак не думал, что доживу до утра. Но по милости Божией приступ кончился.
Когда сообщили докторице о болезни, то она никак не могла ничего понять и советовала положить меня в больницу. На другой же день меня доставили в больницу на Красную Поляну.
При осмотре докторица обнаружила, что никакого тифа не было, просто застарелая лихорадка (находясь в колонии в 1922 году, я болел малярией около 2 лет) Оказывается, что от лихорадки могут болеть пищеварительные органы, голова и т.д. Потом оказался ещё аппендицит. С немалым удивлением докторица сказала, что он (аппендицит) уже проходит. Впоследствии, когда она узнала о том, что я уже 7 лет не ем мяса, то тут она и объяснила нам: неядение мяса вас и спасло.
В больнице за меня серьезно взялись и в течении 9 дней поставили меня на ноги, так что вчера я выписался и даже добрался до одних поселян, тут же в Красной Поляне. Сижу второй день и жду погоды, так как третий день льет почти без перерыва дождь. Когда прояснится, то придется взять у кого-нибудь из имеретин или греков лошадь и верхом добираться до своей пустыньки.
Вспоминаешь слова Аввы Дорофея и убеждаешься в истине его слов. Он писал, что хорошо пребывать в келии на безмолвии, но также хорошо иногда выходить из келии, чтобы, находясь вне келии, оценивать безмолвие.
Около двух недель я нахожусь вне своей келии, среди мира и людей. Сейчас очень ясно видно, насколько большая разница в образе жизни у мирских людей и монахов.
Так сильно соскучился по пустыне. Своя келия, находящаяся в лесу, сейчас представляется особенно драгоценной, а безмолвие и уединение – неоценимыми.
Очень не вовремя болею-то я. Здесь наступает осень. Сыпятся каштаны, пора копать картошку, нужно на зиму заготавливать материал (болванки) для ложек, за которыми нужно ходить близко к берегу, от нас за 35 верст. Бывало все это делали вместе со старцем, о теперь ему приходится делать и поспевать одному, так как я ещё не твердо стою на ногах.
Совершенно не дождусь, когда же поправлюсь.
Главное, сознаешь то, что другим являешься в тягость и обременение, а сам не способен помогать при всем желании. Другой же раз и без дела устаешь, оттого что походишь, и потому приходится ложиться.
Старец же, спаси его Господи, заботливо услуживает и несет все тяготы безропотно.
Сию минуту приехал он на лошади, которую взяли у имеретина, и я сейчас отправляюсь к себе в горы верхом.
Недостойный молитвенник Ваш
смиренный монах Арсений.



Пятое, последнее письмо


… Я наконец оправился от болезни. Уже более месяца, как прекратили появляться приступы. Буду надеяться, что лихорадка оставила меня. Теперь сижу дома в своей келии и провожу жизнь в обычном порядке. Ждем зиму. До сего времени стоит у нас сухая и ясная погода. Но, в ближайшем времени, ожидаем снега. Тогда уж сразу наметет аршина 1,5-2 и прекратится всякое сообщение от нас в селение. Мы уж будем тогда совершенно отрезаны от мира в течении двух или трех месяцев.
Очень хорошо тогда бывает сидеть в келии и безмолвствовать. Так особенно тихо бывает зимой. Все деревья оденутся в снежные покровы и горы совсем белые так величественно стоят и ничто не нарушает тогда той таинственной тишины, которая царит кругом на далеком, далеком расстоянии. И отвыкнешь тогда слышать всякий шум. Никуда из келии не выходишь, кроме как до родника, находящегося в 10 саженей от келии.
По субботам и перед большими праздниками мы ходим к старцу и совершаем вместе бдение и на другой день возвращаемся опять к себе. Такой порядок жизни был и у древних Египетских, Сирийских и Палестинских Отцов, живших в пустыни. Ну, вот так и живем. В течении дня совершаем каждый у себя круг монастырской службы в положенное время: т.е. ночью, утром, под вечер и вечером. В общем идет времени на совершение правил 5-6 часов.
Когда же окрепнет снег (образуется наст), то бегают волки, которых здесь достаточно. Другой раз вечером вдруг начинают выть где-нибудь под горой, а то и вблизи, за келией. Иногда даже и по поляне бегают. Сначала было жутко, когда только что приехал сюда, а теперь – привык.

Милость Божия да будет с Вами. Недостойный молитвенник Ваш монах Арсений 11-24 дек. 1928 года

А вдруг...

Летом 41-го года среди трофеев, захваченных наступающими фашистскими войсками на Украине, в Каменец-Подольском, оказались письма. Они не были доставлены своим адресатам. И до сих пор не распечатаны и не прочитаны - все эти годы они хранились в Австрии, в фондах музеев Вены. Возможно, кто-то до сих пор ждет одного из этих писем?
Мы считаем, что даже через 70 лет они должны быть доставлены.

Проверьте - вдруг один из этих конвертов адресован Вашей семье или кому-то, кого вы знаете?...

Полный перечень адресов с этих недошедших писем размещен на этой странице

 http://poisk.vid.ru/?p=33

Для  удобства разделен на группы, соответствующие административному делению бывшего СССР на 1941 год.

Литургия и ангелы

Мы живем в густом и плотном мире, жителей которого чаще чувствуешь, чем видишь. Их много, и они везде. Они мыслят и действуют, понуждая действовать нас и внушая нам мысли. Хорошо, что мы этого не видим, но только чувствуем, и плохо, если никогда не чувствуем. Видеть это зрелище можно немногим и лишь иногда.

Вот слуга Елисея увидел вражеское войско вокруг еврейского города, «и кони, и колесницы». И сказал слуга человеку Божию: «Увы! Господин мой, что нам делать? И сказал он: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, говоря: Господи! Открой ему глаза, чтобы он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4 Цар. 6: 15–17).

Не имея близ себя Елисея и не будучи ему слугой, мы можем понять смысл сказанного через то главное, что у нас есть – через литургию. Она вся, ее внутренний строй, ее молитвенные тексты говорят нашей душе, что «тех, которые с нами, больше, чем тех, которые с ними».

Когда священник совершает малый вход, он молится Богу: «Сотвори со входом нашим входу святых Твоих ангелов быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благость». Иными словами, священник просит Бога ввести в наше молитвенное стояние ангельские хоры. Просит, чтобы они, привычно занятые славословием Бога, делали это сейчас с нами вместе, здесь, подкрепляя церковное собрание своим присутствием. Бывает ли так, или это лишь благопожелание и поэтическая мечта? Бывает так, и даже пренепременно.

А вслед за малым входом, когда поются дневные тропари, священник читает молитву, в которой именует Бога «трисвятым гласом от серафимов воспеваемым, и от херувимов славословимым, и от всякой небесной силы покланяемым». Просит Его, невзирая на множество песен, приносимых Ему от бесплотных, принять и от наших уст Трисвятую песню и простить нам всякое прегрешение, вольное и невольное. Вслед за этими словами вскоре поется и сама Ангельская песнь: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас».

Она не выдумана, но снесена с небес на землю и поется всюду, где сохранилась связь с Апостольской Церковью и духом ее молитвы.

Когда после Апостола поют «Аллилуия», предваряя радостью чтение Евангелия, то почему бы не петь «Аллилуия» и ангелам, уже пришедшим, уже посланным к нам на службу после принесенных просьб об этом? В Апокалипсисе Иоанна, где так часто изображается небесное богослужение, «Аллилуия» поют много, часто, торжественно (См.: Откр. 19).

А вот уже чтение Евангелия ангелы слушают внимательно и молча. Это люди в это время могут думать о чем-то своем, бродить по храму, шептаться и ставить свечи. Чистые духи слышат земной голос своего Небесного Владыки и стоят со страхом и трепетом.

Вскоре после этого раздастся Херувимская песнь. У молящегося человека появляется возможность уподобиться высшим чинам небесной иерархии. Для этого нужно «всякое житейское отложить попечение», нужно перестать думать о себе и просить о своем, но направить взор ума на Победителя смерти – Иисуса, входящего в близкое общение с теми, кто Его любит.

Уже того, что сказано, довольно, чтобы согласиться с мыслью: литургия есть не только земная служба и не столько земная, сколько небесная, стирающая природную разницу между человеком и ангелом и подчеркивающая их молитвенное единство.

Но главное в службе – это благодарение, евхаристия. И в ней тоже слышен ангельский голос. Священник тайно читает молитву, в которой благодарит Бога за все, но главное – за два великих дела – творение мира и искупление мира. Благодарит также за то, что Бог не гнушается нашей службой, хотя Он насыщен хвалой предстоящих Ему архангелов, ангелов, херувимов и серафимов. Этих слов стоящие в храме не слышат. Слышат они лишь завершение молитвы: «Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе, глаголюще». Образ четырех животных из Апокалипсиса возникает в уме при этих словах. Эти четыре животных подобны «льву, тельцу, человеку и орлу летящему». «И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет» (Откр. 4: 8).

Эти слова люди не просто слышат – они повторяют их вслед за поющим хором. Здесь встречаются оба Завета, Ветхий и Новый, поскольку впервые эти слова услышал Исаия. (См.: Ис. 6). Эти слова связывают оба Завета, поскольку они относятся ко Христу, ведь «Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем» (Ин. 12: 41).

«С сими блаженными силами, – молится далее священник, – Владыко Человеколюбче, и мы вопием и глаголем: Свят еси и Пресвят, Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый».

Церковь восходит на высоту высших созерцаний и славословий. Церковь хвалит Нераздельную и Вечную Троицу. Человек, как ангел, готов в это время закрыть глаза, и если бы имел крылья, то закрыл бы ими лицо свое.

Она, литургия, есть поистине небо на земле. И уходя из храма, «видевши свет истинный, приявши Духа Небесного», человек уже не тот, каким он был час назад. Из храма нельзя уйти таким же, каким ты в него входил. Ты уходишь всегда другим, и дай Бог, чтоб лучшим, а не худшим.

Мы не одиноки – вот истинная правда. Мы лишь ощущаем себя одинокими и брошенными по мере сердечной черствости и пренебрежения к главному. Эта беда требует преодоления.

Если мы перестанем молиться, ангелы никогда не перестанут. Если мы зеваем на службе и пропускаем ее мимо ушей, чистые духи не пропускают ни одного слова и слога, но дышат молитвой и благодарением. Наши храмы для них – вожделенные места паломничеств, где славится имя Божие и слышен Его голос. Ощутить эту небесную жизнь, эту иную реальность человеку столь же возможно, сколь и необходимо. Будущий мир не есть мир телесных наслаждений, но мир молитвы и радости в Духе Святом. Приготовление к вечной и блаженной жизни есть, поэтому, уподобление ангелам через привитие к сердцу способности к небесным ощущениям. Это отрыв сердца от земли ради неба, по сказанному: «Горе имеем сердца!» До чего красив этот краткий клич!

Что же делать после всего сказанного? Ждать с нетерпением ближайшего воскресного дня или уже сегодня бежать туда, где слышан возглас: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа!» Бежать туда, где возносится Бескровная Жертва о грехах наших и всего мира, о всех и за вся. Бежать туда, где вместе с людьми «Свят, свят, свят» поют жители иного мира.

И, без сомнения, в каждом храме участников молитвы, как минимум, вдвое больше, чем это видно глазу. Ведь рядом с каждым видимым земному взору молитвенником стоит незримо ангел-хранитель, радующийся о своем подопечном и вместе с ним хвалящий общего Владыку ангелов и человеков.