Сегодня память Свт. Феофана Затворника, перенесение Его Честных мощей.
Хочется поделиться с вами со стихотворением, которое некогда посвятил Прп. Варсонуфий Старец Оптинский Великому Святителю Феофану.


Памяти в Бозе почившего епископа Феофана Затворника

(† 6 января 1894 года)

Он бе светильник горя и светя (Ин. 5, 35).
Вы есте свет мира; не может град укрытися верху горы стоя (Мф. 5, 14).

        1
        Давно ли жил тот старец чудный,
        Исполненный духовных мощных сил,
        Что подвиг свой великий, многотрудный
        В пустыне Оптиной смиренно проходил?
        Давно ль почил сей дивный гражданин [1],
        Дарами благодатными обильный,
        Что в слове и в делах и властный был и сильный,
        Что вновь возвысил иноческий чин?
        Давно ль умолкнул вещий его глас?
        Давно ли отошел в Чертог Небесный
        Избранник сей и дивный и чудесный;
        И много ль их осталось среди нас,
        Стяжавших дар духовного прозренья
        И творческий свободный ум,
        Что в область нас возносит чудных дум
        Могучей силою святого вдохновенья?
        Два года минуло — и новая утрата!
        И вновь Россия скорбию объята!
        И весть по ней несется из конца в конец,
        Что отошел от нас другой борец;
        Еще иной почил духовный великан,
        Столп веры, истины глашатай и ревнитель,
        Возлюбленный отец, наставник и учитель, –
        Покинул нас великий Феофан,
        Что утешением и радостью был нам!
        Исполнилась его последняя година,
        Почил он праведной, блаженною кончиной.
        В великий светлый день Богоявленья
        Призвал Господь избранного раба
        В небесные и вечные селенья,
        Исполнил он свое предназначенье;
        Окончилась великая борьба!
        Покорный высшему небесному веленью,
        Он на стезю безмолвия вступил
        И подвиг свой великий довершил,
        Исполненный глубокого значенья
        В наш буйный век духовного растленья.
        Воочию он миру показал,
        Что в людях не погибли высшие стремленья,
        И не померк в их сердце идеал.
        Незримый никому, в безмолвии глубоком,
        Наедине с собой и с Богом проводил
        Он время, но миру христианскому светил
        Учением святым и разумом высоким.
        Ему был раем сумрачный затвор!

        Служил для многих он высоким назиданьем,
        Соблазном для других и камнем претыканья:
        Вся жизнь его была для нас укор!
        «Зачем в затвор себя он заключил?
        Зачем жестокое и тяжкое столь бремя
        На рамена свои бесцельно возложил?
        К чему бесплодная такая трата сил?
        Теперь иных задач, иных вопросов время,
        Иная ныне деятельность нужна,
        Иного люди требуют служенья,
        Для новой нивы новые потребны семена.
        К чему сия борьба, жестокие лишенья,
        Посты, молитвы, плоти изнуренья?
        Для благотворного полезного труда
        Не вера нам нужна, потребно знанье.
        Прошла пора бесцельного, пустого созерцанья;
        Иная нас теперь ведет звезда,
        Иной рычаг отныне движет мир;
        В сердцах людей иной царит кумир,
        Кумир сей – золото, земные наслажденья,
        А не бесплодное стремленье в небеса!» –
        Такие раздались повсюду голоса.
        Таков был вопль свирепого глумленья,
        Таков от мира был жестокий приговор,
        Когда подвижник-иерарх вступил в затвор!
        То было время смутное. Тогда
        Тяжелые переживала Русь года...

        2
        Убогой скудости, смиренной простоты
        Являло вид его уединенье.
        На всем следы сурового лишенья,
        И нет предметов в ней тщеславной суеты.
        Лишь всюду видны груды книг –
        Отцов святых великие творенья,
        Что будят в нас небесные стремленья,
        Освобождая дух от чувственных вериг.
        Глубоких дум в них видно отраженье,
        Изображены в них светлые черты
        Иной – негибнущей и вечной красоты;
        Исполнены они святого вдохновенья,
        И мысли в них безмерной глубины,
        Что нас пленяют силою чудесной;
        Неизглаголанной гармонии небесной
        Могучие аккорды в них слышны.
        В безмолвии яснее видит ум
        Тщету сей жизни. Сюда не достигал
        Многомятежный рев и шум
        Бушующего жизненного моря,
        Где воздымаются за валом вал,
        Где слышится нередко тяжкий стон
        Отчаянья, уныния и горя,
        Где бури восстают со всех сторон.
        К богоподобию стремясь и к совершенству,
        Всего себя он Господу предал
        И в Нем Едином высшее блаженство
        Своей души всецело полагал.
        Но подвиг свой и труд необычайный,
        Которыми себе бессмертие стяжал,
        Покрыл он от людей безмолвной тайной,
        Не требуя от них ни чести, ни похвал.
        Божественною силою хранимый,
        В смирении он путь свой проходил,
        Минуя грозные и темные стремнины,
        Где враг его, как жертву, сторожил.
        Евангельских заветов верный исполнитель,
        Подобно Ангелу, он Богу предстоял
        И в сердце своем чистом основал
        Нерукотворную Ему и светлую обитель.
        На Божий мир, на все его явленья
        Взирая с внутренней, духовной стороны,
        Стремился он постигнуть глубины
        Их тайного и чудного значенья.
        Мир этот тайнами великими повит,
        Печать на нем премудрости высокой;
        Не каждому уму понятен смысл глубокий,
        Что в проявлениях его сокрыт.
        В борьбе с духами тьмы, жестокой и неравной,
        Он дивную победу одержал,
        Зане главу его стяг веры православной
        Своей державной силой осенял.
        И в сей борьбе стяжал он откровенье
        Великой истины, что жизнь – не наслажденье,
        Что жизнь есть подвиг, тяжкая борьба
        И повседневный крест для Божьего раба,
        И высшая в ней мудрость есть смиренье!
        Что беспредельный светоносный идеал,
        И смысл ее, и основная цель – богообщенье.
        Вотще ему враг сети расставлял,
        Он сети сии рвал, как нити паутины.
        Он зрел здесь образы нетленной красоты,
        Неведомы они сынам житейской суеты,
        Мятущимся средь жизненной пучины.
        Омыв с себя следы греховной тины,
        Он в меру совершенства восходил
        И чище себя снега убелил,
        Что кроет гор заоблачных вершины.
        Он созерцал своим духовным оком
        Небесный мир в смирении глубоком,
        Неведомый неверия сынам,
        Незримый слепотствующим очам.
        Мы, гордые одним лишь внешним знаньем,
        Напрасно чаем с Запада рассвет
        И чуда ждем в бесплодном упованьи –
        В томленьи сем прошло немало лет,
        То вековое наше заблужденье:
        Там есть науки, ремесла, но просвещенья,
        Духовного там света – нет!
        Там воцарились злоба и растленье [2].
        Ему был скинией таинственный затвор!
        Стремясь горе? и сердцем и умом,
        Великих сил исполнился он в нем,
        Сподобившись божественных видений
        И дивных благодатных откровений.
        Он духу его дал свободу и простор
        И свергнул с него гнет земной кручины,
        В безмолвии блаженство он обрел.
        Так быстроокий царственный орел,
        Покинувши болотные низины,
        Где он себе добычу сторожил,
        Полет свой направляет к небесам
        Размахами своих могучих крыл;
        И, одинокий и свободный, реет там,
        Поднявшись выше облаков и синих туч,
        Где жарче и светлее солнца луч.

        3
        В безмолвии он много слез пролил,
        Когда свои усердные моленья
        За Русь родную Богу приносил, –
        Да узрит он начало обновленья
        И возрождения ее духовных сил
        И, довершив свой подвиг величавый,
        Спокойно бы глаза свои закрыл,
        Узрев рассвет ее духовной славы...
        Потомству он оставил в назиданье
        Свои творения – великие труды,
        Ума бесстрастного высокие созданья
        И дивных подвигов духовные плоды.
        Одним они проникнуты стремленьем:
        Исполнить света жизненный наш путь
        И ревности святой огонь вдохнуть
        В нас, обессиленных страстями и сомненьем.
        Он уяснил в них путь душевного спасенья
        И жизни христианской показал
        Великое и дивное значенье.
        Он веру несомненную вселял,
        Что вне Христа нам нет упокоенья,
        Что все иное – призрак мимолетный, дым!
        Горит в них свет святого вдохновенья,
        Проникнуты они помазаньем святым.
        Неведомы они останутся одним
        По простоте иль скудости смиренной;
        Ничтожными покажутся другим
        По гордости ума иль мудрости надменной.
        Вослед иных богов они идут толпой,
        Их жизни цель – благ временных стяжанье
        Иль внешней мудрости изменчивое знанье:
        Ни чувств благих, ни веры нет святой.
        И радости и скорби их иные,
        Не преходящие сей тленной жизни грань,
        С духами тьмы неведома им брань;
        Не верят в них они, как в призраки пустые.
        Ни доблестей у них, ни христианских дел,
        Пространными они идут стезями,
        И ум их омрачен греховными страстями,
        И в вечности печальный ждет удел.
        Но многие сыны сомненья и печали,
        Чья жизнь была бесплодна и пуста,
        Прочли те чудные и светлые скрижали,
        Что познавать учили Бога и Христа,
        И, полны радости, глаголам их внимали;
        В них чувства новые тогда затрепетали.
        Объятые духовным тяжким сном,
        Они согрелись их божественным огнем.
        И многие из них пошли иным путем,
        И, свергнув путы лжи и обольщенья,
        Что овладели их и сердцем и умом,
        И благодатного исполнясь просвещенья,
        В смирении поверглись пред Христом.
        Он пробудил их мощным Своим словом,
        Застывших в отрицании суровом.
        И в них забил родник воды живой.
        И, снова возвратясь под кров родной
        Из области духовного изгнанья,
        Они нашли своим душам покой,
        Забывши прежние тяжелые страданья,
        И, полные надежд и радости великой,
        Прославили Зиждителя Творца,
        Что их извел из сей неволи дикой,
        Где тьма духовная и мука без конца.

        4
        Оставил он свое изображенье...
        В нем видим мы печать сердечной чистоты
        И кроткого блаженного смиренья
        И отблеск чистых дум. Его черты
        Исполнены святого умиленья,
        Проникнуты они духовной красотой,
        При виде их благие помышленья
        Встают в душе и чувств небесных рой...
        Несется время. Неизменною чредой
        Идут за днями дни, и минет год,
        Как отошел от нас он в мир иной.
        Мы память сохраним о нем из рода в род
        И к Богу вознесем усердные моленья:
        Да примет душу в райские селенья,
        Где ни печалей, ни болезней нет,
        Но вечный царствует незаходимый Свет.
        Умолим Господа, да нам Он ниспошлет
        Избранника иного, и новое духовное светило
        Над Русскою землей опять взойдет,
        И явятся нам мощь его и сила!
        Да просияет он святыней слов и дел!
        И радостно бы мир его узрел,
        И приобщимся мы его святыни –
        Сыны великой жизненной пустыни.
        1894 г.
.......................................................................................

    [1]Здесь разумеется оптинский старец иеросхимонах Амвросий, скончавшийся 10 октября 1891 года.
    [2] Мысль Ф.М. Достоевского.